Так планировал начать он свой рассказ. Потом следовало окунуться в историю. Нужно было объяснить, как удалось людям одержать победу над подземным миром.
«Но пришел 1965-й год. Вездесущие, любопытные, упорные люди, оснащенные сложной техникой и приборами, проникли и сюда. Они провели в пещеры электричество, а затем и самое настоящее метро. Мрак разогнали ярким светом прожекторов, вспышками бесчисленных фотоаппаратов. Тишину рассеял грохот поездов, гомон беспечных туристов. На мрачные мысли наводил вывешенный на входе в пещеры запрет справлять нужду. То, что никто не делает, не запрещают».
Кондрат не упускал возможности бросить валун в огород сгинувшей цивилизации. Табличку с выпуклыми буквами, запрещавшую справлять в пещерах малую нужду и ломать сталактиты, он каждую неделю протирал лично. И каждый день помогал убирать мусор, оставленный туристами. Он знал, о чем говорит. Правда, имелась одна тонкость. Весь хлам, что так и не успели убрать в день Катаклизма, потом очень пригодился племени. Но на этом старик предпочитал не заострять внимание.
«Почему же Мрак и Тишина не наказали людей? – размышлял Кондрат Филиппович, заранее продумывая ответы на возможные вопросы. – Наверное, считали временной трудностью, потому и позволяли делать все, что угодно. Владыки пещер терпеливо ждали дня избавления… И он настал. Очередная толпа галдящих, жующих, смеющихся туристов, – Кондрат всегда описывал их именно так, – загрузилась в вагоны. Туристический поезд двинулся по пробитому в горных породах туннелю в сторону станции “Зал Апсны”»… И на этом веселая прогулка закончилась. Свет погас.
Люди враз смолкли, и привычные всполохи вспышек не нарушали уже покоя древних сводов, созданных задолго до прихода на Землю человека. Скольким из них захотелось тогда проснуться?! Они еще не понимали, что случилось. Они еще не знали, что теперь им никогда не покинуть мрачных недр Нового Афона. Но Владыки пещер все поняли. Краткий период унижения кончился. Мрак и Тишина снова стали полноправными правителями сурового и прекрасного подземного царства».
Этот момент старик хотел сделать кульминацией своего рассказа. Эмоциональным пиком, во время которого напряжение всех слушателей достигнет предела. Потом можно будет немного расслабиться.
«Может быть, рассказать им, как я сам сюда попал? – задумался старик. – Да. Можно, пожалуй. Как доказательство того, что судьба – не пустой звук. Ведь это вышло само, почти случайно…»
«Слепой – такую простую, незамысловатую кличку дали мне в Заповеднике. Я работал путевым обходчиком и считался, несмотря на слепоту, самым ценным специалистом по поиску неполадок. Сначала держали больше из сострадания, но вскоре убедились: лучшего мастера не найти. Трудился в основном по ночам, когда из заповедника уходили посетители, но в тот раз я решил сделать сюрприз Ханифе. Представьте себе, тогда она еще была молода, полна сил и грации. И гордости. Я любил ее всем сердцем, всей душой, и любовь эта год от года становилась лишь сильнее, как хорошее абхазское вино. А она… Она не замечала меня, не желала отвечать на чувства “русского слепыша”. Обычная история, дети мои… Которую ждал совершенно нетипичный финал».
Старик слегка улыбнулся, вспомнив, как обрадовалась Ханифа, в панике мечущаяся по погрузившимся во тьму пещерам, когда он подошел, взял ее за руку и сказал:
– Ничего не бойся. Я помогу.
Этого момента пришлось ждать ему долгих пятнадцать лет.
А началось все далеким летом 1997 года, когда восьмиклассник Кондрат, отдыхавший с бабушкой в Новом Афоне, решил пойти ночью искупаться.
Ничего подобного Кондрату видеть еще не приходилось. Даже в кино.
Морская влага водопадом стекала с изящной, грациозной женской фигуры. Лунный свет отражался в тысячах капелек, и от этого казалось, что тело девушки сияет и искрится. Густые темные волосы, с которых тоже стекали ручейки, ниспадали по плечам незнакомки. Черты лица, осанка, движения – плавные, благородные.
– Принцесса… – шептал Кондрат, не смея ни вздохнуть, ни моргнуть, словно боясь спугнуть мираж.
Глаза мальчика, ставшие, наверное, размером с плошки, медленно скользили по лицу красавицы, по шее… Ниже он смотреть не решился, боялся, что упадет в обморок.
Чудо продолжалось какой-то миг.
Потом вода перестала искриться на теле девушки, волосы она собрала рукой в пучок и принялась выжимать. Но этот короткий миг, когда будущая возлюбленная предстала в образе богини, мальчик сохранил в своей душе на всю жизнь.
Между тем купальщица уселась на лежак, с минуту сидела, закрыв глаза и повернув лицо к морю, овеваемая ночной прохладой, и лишь после этого заметила наконец Кондрата.
– Ух ты, да тут аншлаг! – звонко рассмеялась она. – А я-то думала, в такое время больше никто не купается.
Нужно было отвечать, но, как это нередко бывало с Кондратом при встрече с красивыми девушками, он растерялся. Однако была у мальчика одна необычная черта: если большинство приятелей Кондрата, смущаясь, или начинали мямлить, или говорили нарочито развязано, или вообще рта открыть не могли, то он принимался вещать тоном философа: рассудительно, серьезно. Словно бы становился сразу лет на десять старше.
– Ночью на пляже, конечно, прохладно. Хотя я люблю легкий бриз, – заговорил Кондрат ровным, спокойным голосом. – И это лучше, знаете ли, чем когда на голову семечки чистят.
В душе его клокотал вулкан. От каждого взгляда на смуглое тело купальщицы мальчика бросало то в жар, то в холод. Но внешне он оставался отстраненным, и это не могло не вызвать у незнакомки любопытства. До этого она полулежала, но стоило Кондрату заговорить, как девушка сначала повернула голову, а потом села боком, спустив ноги на песок.
– Что вы говорите! – всплеснула она руками. – На голову? Семечки? Я просто только приехала, ничего не знаю.
– О! Тут есть, на что посмотреть. Вот вы, например, до отмели доплыли?
– Нет! А где это? – В глазах собеседницы зажегся неподдельный интерес.
– Прямо по курсу. Там мировецкие ракушки. Только плыть долго. С непривычки не советую.
– А что еще посоветуете посмотреть?
– Есть монастырь, – начал перечислять мальчик. – Есть водопад. Келья монаха-отшельника. Метро есть…
Последнюю изюминку он специально приберег на конец. Глаза девушки, огромные, темные, слегка раскосые, расширились еще сильнее.
– Метро?! – Она просто ушам не поверила.
Красавица растерянно обвела взглядом видневшийся за пляжем городок.
– Нет-нет, – отвечал Кондрат, слегка улыбнувшись, – не в городе. В пещере.
– В пещере? – Девушка подалась вперед.
– Именно. Я уже был разок, но с радостью прокачусь снова… А вы что же, не читали ничего о том месте, куда едете? Эх вы!
Тут он испуганно смолк, прикусил язык, но было поздно – слово не воробей. Кажется, на этот раз Кондрат перегнул палку.