Минут пять говорил, не умолкая. Только остановился передохнуть, и тут же с ужасом увидел, как нахмурилась Ната, как сжала она губы. Сомнений не оставалось: мои слова пришлись наставнице не по нутру. Очень не по нутру. Как пожалел я в тот момент, что нельзя взять свои слова обратно!
Вообще-то она сама просила чаще спорить, не соглашаться, но обычно мне не хватало смелости обсуждать наставления Наташи. Мне казалось невероятным, непостижимым, что чурбан вроде меня может слово поперек сказать этой необыкновенной женщине, проводящей часы, дни, годы в неустанной работе над телом и духом. К счастью, причина Наташиного гнева оказалась совсем иная. Да и не гнев то был, а скорее грусть.
– Ты все еще считаешь жизнь в пещерах адской, – вздохнула она. – Это печально. А что касается правила «всегда и никогда»… Да, ты прав. Никогда нельзя говорить «всегда». Именно поэтому исключения есть из любого правила, – она немного подумала и добавила: – Даже из этого.
А-а-а! Взрыв мозга эта философия!
У Наташи всегда так. Просто и сложно одновременно. Скажет – и понимаешь, что сам это знал, да не мог сказать так коротко и емко.
И хоть расшибись в лепешку, не найдешь, к чему прицепиться! Первое время я слушал Наташины по-детски простые, но в то же время поразительно глубокие рассуждения о смысле жизни с трепетом, боясь лишний раз шевельнуться. Затем в голове моей, отошедшей от первого потрясения, стали возникать вопросы. И вот пришел тот день, когда я осмелился открыто возразить Наталье. Ответ ее застал меня врасплох. Точно совсем несмышленый юнец, я замотал головой, заморгал глазами. Хитрое переплетение слов и истин, которое для Наты было легкой забавой, мою голову каждый раз заставляло трещать по швам.
– Ничего не понял, – честно признался я.
– Никогда не говори «ничего», – тут же со смехом парировала она. – И «не понимаю» тоже не говори. Не зомбируй себя. Ты понял то, что мог понять. Остальное поймешь потом. Теперь отдохни.
– А я что делаю целый день?
– Голове тоже отдых требуется. И, помяни мое слово, очень скоро ты будешь счастлив, что попал сюда, в наш мир.
Я промолчал, но не согласился. Да, тут чудесно, просто замечательно. Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка, как любит повторять Проха. Замогильные звуки, доносящиеся из глубин подземелья. Иногда вместе со звуками являются те, кто их издают. Подумаешь, ерунда какая. Безумное озеро, то и дело выходящее из берегов. Обвалы, ядовитые газы, летучие мыши, уже дважды при мне нападавшие без всякой причины. Мелочи жизни, право. Острые камни и расщелины на каждом шагу. Одно неосторожное движение – и ты покойник. Сколько тут полегло народу – подумать страшно. Их призраки постоянно являются выжившим, особенно в метро. Ну очень милое соседство.
И Туся еще утверждает, что я напрасно считаю их жизнь адской.
Я, конечно, безмерно ее уважаю, но тут Наташка не права. Просто она боится посмотреть правде в глаза и признать то, что уже давно поняли и приняли Рада и Алекс. И Лада. Боится сказать себе, что жизнь в пещерах – не жизнь вовсе, а медленное, мучительное вымирание. Совсем как в жестоком анекдоте, который обожает Алекс. Про то, как хвост собачки из жалости к бедному животному отрубали по частям.
Эх, Алекс… Видя, с каким упорством бьется он столько лет, пытаясь спасти кретинов-соплеменников, я проникся к Алексею глубочайшим уважением. Иногда для того, чтобы полюбить человека, его надо возненавидеть. Тоже Наташкины слова. И тоже верные, черт побери. Короче. Хватит валяться. Не так уж сильно болит шишка. Терпимо. Пора. Займусь делами.
Вот и финал.
Долго слепой дед охотился за мной, сегодня утром он чуть было не взял верх. Не иначе, ангел-хранитель, которому я молился, уберег. Отвел костлявую руку Дамы с косой.
Почему я не стал есть ту рыбу? Почему отложил? Не знаю. Видит Бог, не знаю. Я ем быстро, плохо прожевываю. Начал бы завтракать – сразу большой кусок бы откусил. И проглотил. И сдох бы, да-а…
В результате рыбкой полакомился Проха. Он откусил крохотный кусочек, мне – на один зубок. И почти сразу за живот схватился. Скрутило Прошу в бараний рог. Хорошо, Наташка быстро сообразила, что творится. Жена вождя заставила его пальцы в рот засунуть, чтобы назад кушанье вернулось, а потом водой отпаивала. Кое-как прочистился Прошка. Лежит сейчас, отходит.
Что ж, поздравляю, старик. Попытка была отличной. Еще бы чуть-чуть… Но «чуть-чуть» не считается. Теперь роли поменялись. Теперь охотник – я.
Он взволнован, он растерян. Шарит руками по скале, бормочет… Что, не ожидал? Сюрприз удался, хе-хе. Старик просто охренел, другого слова не найти. Он слишком занят сейчас, потерял бдительность. Лучше момента, чтобы подкрасться и нанести удар, не будет. А я всего лишь выцарапал на стене каньона лишний значок. Палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек. Ничего умнее не придумал. Но фигня. Главное: сработало. Черт возьми, сработало! Обнаружив, что кто-то добавил в его любимый календарь этот идиотский рисунок, Кондрат сначала впал в ступор, потом пришел в ярость, начал рвать и метать.
Вперед, парень. Второго шанса не будет. Сейчас или никогда.
Я мог бы включить фонарь, чтобы метнуть нож наверняка, не вслепую. Нельзя. Динамо-машина издает ужасный шум. Кондрат хоть и слепой, но не глухой же.
Я прицеливаюсь, задерживаю дыхание, чтобы предательская дрожь не мешала… В следующий момент клинок летит в цель. Сдавленный хрип. Глухой стук упавшего тела.
Вот и все.
Недаром Дуся меня тренировала нож метать на слух, не глядя. Пригодилась наука. Радости нет, но нет и ужаса. Ни угрызений совести, ни злорадства. Ничего. Никаких ощущений, никаких мыслей. Только тяжесть и пустота в душе.
Да, мне не оставили выбора. Да, я сделал то, что должен был сделать. Но разрази меня гром, если я рад этому. Жаль, что так все обернулось. Кондрат Филиппович – мудрый, сильный человек. Был… Какой силой мы стали бы вместе!
Дело, однако, надо довести до конца.
Я медленно, слегка пошатываясь, приближаюсь к трупу слепого старика. На ощупь нахожу труп. Пульс не прощупывается. Мертв. Упокой, Господи, его душу.
Теперь осталось вынуть нож и скинуть тело в расщелину. Заранее нашел рядом, глубокая. Не найдут. Не успеют. Как закончу тут, сразу рвану в систему Окро, к Алексу и Раде. Наши планы придется корректировать на ходу.
Тяжело вздохнув, я поднял бездыханное тело моего врага и поволок к краю обрыва. Прощай, Кондрат. Думаю, на том свете мы еще встретимся. И, может, хоть там сумеем поговорить… Просто поговорить.
* * *
Первой неладное заподозрила Лада.
Каждый день, следуя давно заведенному порядку, прощупывала девушка биополе подземелья. Проверяла, нет ли опасности, не грозит ли кому беда, не нарушилось ли Равновесие. Делала она это раз в сутки, не реже и не чаще.
В прежние времена Лада совершала проверку каждый час, и даже такой интервал казался ей слишком большим. Ощущение надвигающейся угрозы не покидало ни на минуту, и девушка до изнеможения, до тошноты и головокружения искала опасность.