Мы с Дашей остались одни. Только я и она. Последние люди под землей.
Остальные погибли, все как один. Погибли на полпути в то, что им очень хотелось считать раем.
Чертова ирония судьбы! Мы ни за что не узнали бы об этом, если бы ни Лада. В тот самый момент, когда мы с Дашей более-менее пришли в себя после падения с уступа, в головах наших одновременно зазвучал полный отчаянии, боли и ужаса вопль Лады. Последнее «прости» от наших погибших товарищей. Видимо, у Лады за считаные минуты до того, как она умерла, сам собой активировался ее загадочный Дар, и она успела крикнуть в пустоту:
– Господи, нам конец, конец! Рыбы, рыбы всюду! Они съели Ханифу! Алекса сожрали! Господи Боже, они сожрали его! Они съедят нас, они всех нас съедят!!!
От ее крика у меня зазвенело в ушах и потемнело в глазах. Вопль, разрывающий голову изнутри, достиг предела громкости… И так же резко оборвался. Наступила могильная тишина. Больше мы не услышали ни слова, ни звука. И не услышим. Сомнений в этом нет.
Сразу после того, как оборвался голос Лады, из узкого туннеля, по которому мы пришли сюда, потекла вода. Сначала это был слабый ручеек, но он быстро усиливался. Скоро по уступу, рухнувшему под нашим весом, по обломкам скал и каменным наростам заструилась полноводная река.
Мы стали вспоминать, как шли (точнее, бежали) сюда из системы Окро, и выяснили, что путь почти все время вел в горку. Значит, Большие пещеры находятся выше уровнем, чем система Окроджанашвили. Значит, все Афонские пещеры затоплены. Значит, шансов выжить у племени практически не было. Те, кто не утонул и не захлебнулся, оказались заживо съедены рыбами. Как Лада.
Вода между тем текла и текла. На полу пещеры у стены успело возникнуть маленькое озеро. Мы всерьез забеспокоились и даже собирались уходить дальше, чтобы самим не стать жертвой потопа. Но когда, поддерживая друг друга и хватаясь за ножки грибов, поднялись на ноги, вода перестала прибывать. Водопад, лившийся с уступа, потерял силу и скоро совсем иссяк.
В изнеможении мы опустились обратно на песок. У нас уже не было сил ни смеяться, ни страдать. Не хотелось ни оплакивать друзей, ни радоваться, что мы по счастливой случайности избежали общей участи.
Мы впали в странное состояние апатии. Наши души как будто парализовало…
Идут часы. В пещере, ставшей нашим новым домом, тихо. Ровно сияют грибы, «светлячки» Больших пещер. Время от времени то я, то Даша пытаемся завязать разговор, но беседа не клеится.
Даша говорит, например:
– А может, кто-то все-таки выжил? Может, кто-то сумел спастись?
Я отвечаю:
– Может…
Тогда Даша шепчет:
– Но мы не знаем, где они. И у нас нет сил на поиски.
И я соглашаюсь:
– Нет.
И мы снова молчим. Сил у нас не хватает даже на то, чтобы материться. Природа, мать наша, берет свое сторицей. Фантастический марш-бросок через систему Окро измотал обоих. Адреналиновый удар прошел, прилив сил сменился отливом. И вот время идет, а мы лежим. Нет, не верно. Даже время не идет, оно ползет. Минуты шествуют одна за другой торжественно, чинно, словно на параде, никуда не спеша. И нам, если подумать, торопиться тоже больше некуда.
Когда жажда одолевает меня, я без колебаний зачерпываю воду из озерка, на берегу которого мы лежим.
– А вдруг яд? – пытается предостеречь меня Даша.
Я лишь пожимаю плечами и продолжаю пить. Мне все равно. Умру от отравления – значит, так тому и быть. Узнать, пригодна ли вода для питья, иначе мы не сможем. К счастью, она оказывается не ядовитой.
Даша смотрит на меня минут десять, не отрывая глаз. Должно быть, гадает, умру или нет. Видя, что со мной все в порядке, она тоже наклоняется к воде. По поверхности озерка расходятся круги. Даша пьет осторожно, маленькими глотками. Правильно делает. Сразу глотать много воды после долгого перерыва нельзя.
«Забавно. Лакает. Как кошка, – думаю я, глядя на нее. – Она и есть кошка. Такая же гибкая. Такая же мудрая. Такая же кусачая, когда не в духе, хе-хе. Тоже бывает ласковой, нежной».
Я улыбаюсь и закрываю глаза, погружаясь в воспоминания. Пусть за последние дни в моей жизни случилось одно лишь хорошее событие, оно вполне перевешивало все ужасы и опасности. Сладкий, волшебный миг нашей с Дашей близости там, в засыпанном обвалом гроте… Хотя бы ради тех безумных, неописуемых минут стоило рождаться на свет.
И вот теперь мы остались одни. И времени у нас много. Снова ирония судьбы? Возможно. Нет, я не рад тому, что ее супруг нашел смерть в пастях прожорливых тварей. Только последний негодяй мог бы сейчас радоваться. Арс был хорошим парнем. Ни немота, ни седые волосы не уродовали этого сильного, мужественного человека, а лишь украшали Арсения Петровича, придавали его персоне загадочный, почти мистический ореол. На месте Дарьи я бы тоже влюбился в такого мужчину. Арс был идеальной парой для вспыльчивой, темпераментной Даши. Ни один другой мужик не прожил бы столько лет рядом с Дарьей. Я уважал его, может быть, немного завидовал, но ненавидеть – нет! И разрушать его семейное счастье я не хотел. Хотя бы по той причине, что врагов у меня в пещере хватало и так.
Но и лгать себе глупо. Даша теперь моя. Сейчас, разумеется, ни о какой любви речи быть не может. Должно пройти время. Пусть ее раны затянутся, пусть оттает сердце. Даша убита горем, но рано или поздно она придет в себя. Кружевницына слишком сильный человек и слишком любит жизнь. Такие, как она, просто не умеют долго страдать. Не та порода. Ну, а я не спешу, я ждать умею.
Я сижу, прислонившись спиной к ножке самого большого и толстого гриба, сложив руки на груди, прикрыв глаза, и смотрю на Дашу. Она лежит на боку, спиной ко мне, поджав ноги, закутавшись в лохмотья, оставшиеся от куртки. Вздрагивает. Мерзнет? Тут, конечно, не жарко, но и не холодно. Градусов восемнадцать точно. Скорее всего, это нервная дрожь. Или плачет. Успокоить ее? Но что я скажу? Слова тут бесполезны. Обнять, прижать к себе? Рано. Пока рано. Лучше ничего не делать. Лучше в первую очередь для меня. А Даша не девочка, справится.
Кстати, за весь этот трижды безумный день я ел лишь однажды, рано утром. С тех пор, как любила говорить Ханифа, маковой росинки во рту не было, и желудок мой давно настойчиво намекал: «Не мешало бы немного подкрепиться». Ничего съедобного вокруг я не видел, поэтому терпел. Наконец, видимо, отойдя от потрясения, организм мой взбунтовался; урчание в животе стало напоминать рычание давно не кормленого зверя: «Жрать! Жрать!»
В общем, пока Дуся спит, пришло время поискать еды. Я решаю прибегнуть к проверенному способу: испытанию на себе. Прохожусь вдоль озера, внимательно осмотрев всю имевшуюся тут «растительность», и аккуратно вытаскиваю из земли вместе с корешком самый маленький и аккуратный грибок. Выглядит он довольно симпатично – напоминает маленького человечка в шляпе. Меня, однако, больше волнует вкус.
Несмотря на призывное урчание в животе, я долго не решаюсь отведать местный эндемик. Верчу грибок в руках, нюхаю. Разламываю пополам, чтобы проверить на червивость. Внутри гриба обнаруживается какая-то живность. Точнее, ее след: дырочка, проделанная местным насекомым. Или червяком.