В квартиру Аким зашел первым. Кот с Шевцовым вошли следом и остановились в прихожей.
Такого сталкер еще не испытывал. Он словно попал в прошлое. Здесь все было из другого мира, знакомое, но в то же время непривычное. И сама входная дверь, обитая задубевшим дерматином, и обои, и одежда на вешалке, и медная чеканка на стене.
Аким прошел в единственную комнату, остановился, оглядываясь. Обстановка была простой и безжизненно аккуратной. Легкие гардины, ковер на стене, спартанский сервант со скромной посудой, древний телевизор на ножках. И книги. Много книг – на полках, на полу, на диване. Кот и забыл, когда в последний раз видел столько книг. Да он и не представлял, зачем столько может понадобиться.
Аким медленно обошел стол по центру. На столе, покрытом легкой кружевной скатертью, стояла хрустальная ваза с гвоздиками. Цветы выглядели удивительно свежими. Как и все здесь, казавшееся нетронутым временем, словно оставленное хозяевами минуту назад. Не было пыли, затхлости. И от этого становилось как-то не по себе. Он остановился перед фотографией в рамке, стоявшей на полке с книгами. Уставился в нее неподвижным взглядом.
– Кто это? – тихо спросил Кот. – Мать?
Аким ответил не сразу:
– Анна Федоровна. Моя учительница.
– Учительница? – недоуменно повторил сталкер.
Аким помолчал, отвернулся от фотографии.
– Я предсказал ее смерть, – глухо сказал он.
Кот и Шевцов невольно переглянулись. Что может означать такой визит? Ностальгия? Чувство вины? Заполнение каких-то пустот в травмированной психике? Ради чего нужно было проделать такой долгий и опасный путь?
Аким внимательно оглядывал комнату. Он напряженно искал что-то. Подошел к книжным полкам. Взгляд его быстро пробежал по корешкам и остановился на небольшой книге в темном переплете, выступавшей из стройного ряда прочих. Он медленно коснулся корешка и закрыл глаза. Будто хотел полностью сосредоточиться на чувствах, которые рождало это прикосновение. Не открывая глаз, осторожно вынул книгу из ряда, накрыл ее ладонью, как свидетель, клянущийся на Библии. Постоял так немного и резко открыл глаза.
– Нашел, – твердо сказал он.
Бережно завернул книгу в кружевную салфетку, лежавшую под вазой, и спрятал в рюкзак. Он даже не раскрыл ее, словно содержание не имело для него никакого значения. Сталкеру очень хотелось спросить, что это за книга и зачем она нужна Акиму. Но вдруг понял, что не получит вразумительного ответа и на этот вопрос.
– Здесь – все, – сказал Аким. Напряжение ушло из его фигуры и взгляда. Теперь он выглядел опустошенным и усталым.
– Теперь куда? – спросил Кот.
– Тут рядом, – отозвался Аким, направляясь к двери.
Шевцов проводил его мрачным взглядом. Происходящее ему явно не нравилось. Что-то недоброе ему чудилось в необъяснимых манипуляциях Акима. Но пока он молчал. И не хотелось его провоцировать на откровенный разговор. Сталкеру казалось – лучше, если все пойдет своим чередом. Глядишь, Аким наиграется в своего «медиума» и все трое благополучно вернутся в нормальный мир.
Конечно, это было наивно. Ведь Кот отчетливо чувствовал: это не игра. Это просто выходит за пределы его понимания. В этом смысле отношение к происходящему Шевцова было куда более понятным. Он не питал иллюзий относительно Акима. Тот оставался для него ходячей бомбой замедленного действия.
Теперь и Кот стал чувствовать себя неуютно: Аким незаметно перетягивал на себя инициативу. Он вел их куда-то, и два куда более подготовленных человека покорно шли вслед за ним. На какое-то время сталкер забыл даже о ловушках и вспомнил об угрозе, только когда они оказались в соседнем квартале, перед новым домом, назначенным Акимом для посещения.
Теперь это была девятиэтажка. Она сразу не понравилась сталкеру. Лишенная стекол и даже оконных рам, потемневшая от дыма и сырости, она напоминала мертвый скелет, в котором никогда не было жизни. Кто его знает, что здесь приключилось, – входить вовнутрь не хотелось категорически.
Но Аким уже направлялся к зияющему проему входной двери. Какое-то время в вялом оцепенении Кот просто наблюдал, как парень неторопливо приближается к черному провалу в бетоне. И вдруг сталкера словно обожгло изнутри.
– Стой! – крикнул он. – Не двигайся!
Эхо разнесло его голос по бетонному колодцу двора. Странное эхо, искажающее темп и тональность голоса. Кот быстро приблизился к Акиму, отстранил его и медленно направился к черному прямоугольнику входа. Осторожно поднялся по ступеням, присел на корточки. И увидел ее. Паутину. Не отдельные нити, какие уже случалось встречать. Тонкое, едва различимое кружево затягивало весь проем.
Это была смерть. Однозначная, гарантированная. Никто не знал, кто плетет в Зоне такие вот паутинки, но все, кому не повезло вляпаться в подобное, были мертвы. Ранения или болезнь исключались – только фатальный исход. Казалось бы, отчего ее не порвать – палкой или, там, камнем? Но никто этого не делал. Говорят, значение имеет даже не прикосновение, а сам факт контакта – пусть и на расстоянии. Может, просто байка. Но лучше не проверять.
– Здесь путь закрыт. Баста, – нервно облизывая пересохшие губы, сказал Кот. Повернулся к Акиму: – В этот дом мы не войдем.
– Я войду, – твердо сказал Аким. – Вон через окно хотя бы.
Кот мысленно чертыхнулся. Вот же упертый! А через окно ведь действительно можно.
– Послушай, Аким, – оглядывая здание, сказал Кот. – Против лома нет приема. Это хреновое место. Порченое. Нечего там, внутри, человеку делать. Даже если в ловушку не вляпаемся – подцепим какую-нибудь заразу. Ты как хочешь, а я пас.
– Хорошо-хорошо, – Аким ободряюще похлопал его по плечу. – Я один пойду.
Кот мысленно закатил глаза. Аким медленно отошел от подъезда, прикидывая, как бы забраться в лоджию на первом этаже. Кот не выдержал, сделал шаг в его сторону.
– Не ходи, – тихо сказал Шевцов. – Пусть один идет. Может, оно и к лучшему.
Сталкер обернулся, поймал взгляд Шевцова и понял. Тот надеется, что Аким не вернется живым. Это стало бы для него решением всех вопросов, в том числе и моральных. Кот так не мог. Не из того теста он сделан. Не интересовали его судьбы человечества, волновала лишь судьба одного странного, не вполне адекватного парня, которому не повезло оказаться не в то время не в том месте, за что он вынужден расплачиваться всю жизнь. И бросить его сейчас было бы подло.
В очередной раз проклиная себя за излишнюю сентиментальность, сталкер направился к Акиму. Тот продолжал топтаться под окнами, не зная, как взобраться на двухметровую высоту.
– Помоги! – потребовал Кот, поправляя на плече «винторез». Он критически оглядывал железный мусорный контейнер на колесиках. В другое время он бы к нему на десять шагов не приблизился бы – мало ли что там, внутри. Но сейчас нужно было действовать. А действовать всегда означает – рисковать.