Я бросилась вперед. Буквально в нескольких ярдах обнаружила подходящие валуны и тут же вскарабкалась на них. Теперь я наконец увидела то, что искала: параллельно с дорогой к дому Табиты шла другая. Разбитая и ухабистая, почти скрытая растительностью, грунтовка вела куда-то вверх по склону. Крикнув Брайану, чтобы он ехал на машине за мной, я спрыгнула с камней и начала продираться сквозь кусты, в конце концов выйдя на дорогу.
Подъехал Брайан. Я прыгнула в машину, и нам пришлось вломиться в заросли сухого переросшего чапараля на полмили, прежде чем впереди открылось свободное от кустарника пространство. На поляне стоял обветшалый домишко, обшитый досками, точно сошедший с настенной живописи Табиты.
Вдоль дома шла длинная и неровная деревянная веранда, и в обращенной к нам стене имелось большое, затянутое грязью решетчатое окно. Отдельно от дома стоял гараж с тяжелым замком на воротах. Постройки окаймлялись некогда посаженными рядом высокими дубами, и теперь тяжелые ветви почти ложились на их крыши. Острые лучики вечернего солнца пробивались через дубовую листву, и я подумала, что риелторы из Санта-Барбары могли бы выложить за это место тысяч триста пятьдесят. Если бы не одно обстоятельство: собака на цепи у веранды. Большое лохматое и очень грязное животное с желтыми глазами. Собака припала к земле и начала рычать, едва завидев приближающийся «Чероки».
— Помесь с койотом. Еще один бешеный ублюдок из питомника Курта Смоллека.
— Подожди здесь, — сказал Брайан.
Он вышел из машины. Пес с лаем бросился вперед, натянув цепь. Брайан подошел ближе и, подняв руку с пистолетом, выстрелил. Собака упала. Брайан продолжал идти вперед и зашел на веранду, даже не взглянув на животное. Неожиданно я поняла, что имела в виду Табита, говоря про его сердце, «в котором живет смерть».
Дверь открылась не сразу, и Брайану пришлось навалиться плечом. С хрустом сломав замок, брат исчез внутри. Наконец, оторвав себя от машины, я бросилась за ним. В домике оказалось темно, и привыкшие к солнечному свету глаза не различали ничего, кроме неясных теней.
Я услышала крик Брайана.
Глаза уже привыкали к темноте. Брайан был на полу, опустившись на колени перед сжавшимся в комочек Люком. Чуть дальше лежала Табита с заклеенным ртом и связанными за спиной руками, прикованными к старой чугунной печи. Ее темные глаза были широко раскрыты. Табита смотрела в одну точку. Мое дыхание оборвалось.
Неожиданно Табита вздрогнула и начала извиваться. Взглянув на меня, она сделала гримасу, как бы говоря: «Что стоишь, действуй!» Я увидела, как Брайан старается развязать шнур на руках Люка. Наконец пальчики ребенка пошевелились, и Люк вцепился в отцовскую куртку. Глаза мальчика были широко распахнуты. Брайан осторожно убрал с его рта липкую ленту.
— Папа, ты долго шел, — сказал Люк.
Брайан притянул сына к груди. С ватными ногами я подошла к Табите и убрала с ее рта кляп.
— Не верю, что ты пришла, — прошептала она.
Развязывая Табиту, я ответила:
— Удалось прочитать твое сообщение.
— Они говорили, что собирались вас убить. Хотели принести жертву, как только получат ракету.
— Их план не сработал, — сказал Брайан.
Освободившись от веревок, Табита села и потянулась к Люку.
Мальчик приник к груди Брайана.
— Я же тебе говорила. Ты напрасно сомневался. — Люк согласно кивнул, и Табита коснулась его щеки. — Я не позволяла ему почти ничего. Малыш садился, вставал, говорил — все только после моего разрешения.
— Писал по команде, — сообщил Люк.
Табита посмотрела на Брайана:
— Мы с Люком ели из одной тарелки и пили из одного стакана. Я так решила, увидев тебя в тюрьме. Чего бы они ни хотели от Люка, им приходилось иметь дело со мной. Нас не смогли разделить.
— Умно придумано, Табита. И отлично исполнено.
Табита покраснела. Не знаю, от неожиданного ли комплимента или она подумала, что Брайану стоило похвалить ее гораздо раньше?
— Мы поедем домой? — спросил Люк.
— Конечно. Давайте выбираться отсюда, — ответила я.
Брайан протянул Табите руку. Поколебавшись секунду, она протянула свою.
— Ты привезла кресло? — спросила Табита, обращаясь уже ко мне.
— Кресло?
— Кресло-каталку.
Не сразу поняв, что имелось в виду, я тупо уставилась на ее ноги. Наконец сообразив, схватила Табиту за руку:
— Джесси?!
— Он в гараже.
Гаражные ворота были заперты на тяжелый висячий замок. Откопав в багажнике «Чероки» рукоятку от домкрата, я с трудом просунула железяку под дужку замка и дернула изо всей силы. Затрещало дерево, полетели ржавые гвозди, и замок поддался. Я открыла гараж. Внутри, прямо на земле, сидел щурившийся от яркого света Джесси.
— Привет, Рэчел! Что стало с твоим бикини?
Сквозь отросшую бороду он попытался улыбнуться. Глаза Джесси казались потухшими. Заведенные за спину руки были привязаны к поддерживавшему крышу столбу. Внезапно похолодев, я так и замерла в дверях. Джесси сказал:
— Добро пожаловать в жилище подрывника. Но лучше не входить.
Гараж оказался складом вооружений. Сваленное повсюду, оружие громоздилось на земле вокруг Джесси и на покосившихся от тяжести полках. Там было все: автоматы, пистолеты, штыки, коробки с амуницией, ящики с ручными гранатами, сложенными в горки уныло-зеленого цвета.
— Меня решили доконать скукой. Ни телевизора, ни радиоприемника. Единственное, чем я мог бы заняться, — это мастурбировать. — Посмотрев через плечо на руки, веревкой привязанные к столбу, он с иронией заключил: — Но меня связали. — Джесси горестно вздохнул. — Впрочем, Шенил подстраховалась. Мне оставили компанию — на случай если я не умру от скуки. То есть оставили здесь бомбу.
— Джесси… — Я шагнула к нему.
— Осторожно. Там подвал. Возможно, заминированный.
Я присмотрелась. На грязном полу проступали контуры дощатого люка.
— Ты видел, как устанавливали мины или проводку?
— Нет. Меня держали здесь не все время. Кое-какие обстоятельства оказались вне моего поля зрения. — Он сглотнул пересохшим ртом. — Знаю одно: Шенил не отдаст оружие. Бомба взорвется, если она не отключит детонатор. — Джесси прислонил голову к столбу. — Она хочет превратить это место в руины.
Оглядевшись, я не увидела ни проводов, ни датчиков, ни какой-либо электрики вообще. И вошла внутрь.
Рефлекторно втянув голову в плечи, Джесси шумно выдохнул:
— Делани, черт! Ты рисково играешь!
Я развязала его руки. Пошевелив плечами, он начал разминать кисти.
— Да, пожалуй. Думаю, сие означает, что я согласна выйти за тебя замуж.