Харли Квайверс поворчал еще и пошел вниз, к своей машине. Билл Александер молчал. То смутное чувство суеверного ужаса, которое он испытал в лесу в одиночестве, теперь возвращалось — хотя рядом были люди.
Крис посмотрела на Мака. Теперь он не отвел глаза. Пропавший лесной инспектор, пропавшие адвокаты, напуганные до смерти бесстрашные бладхаунды… Выстраивалось что-то нехорошее. И Мак уже подозревал, что Крис Уокер в итоге получит-таки желанный душераздирающий сюжет.
Тайлер зашел в кухню и взял из холодильника бутылку диетической колы. Он вконец вымотался. И не имел ни малейшего желания дискутировать с женой о чем бы то ни было. Однако за день они почти ни словом не перемолвились. Поэтому он из вежливости осведомился:
— Ну как прошла встреча с японцами?
— Без осложнений, — отозвалась Ронни и убавила звук телевизора (как раз на обещании диктора, что дожди будут лить всю предстоящую неделю). — Когда я вернулась, Мередит с подружками была во дворе у открытого бассейна, а Эми в кухне трепалась по телефону.
Тайлер язвительно хмыкнул:
— Эми пользуется нашим телефоном больше, чем мы сами.
— Вот именно. С этим надо кончать. Пора гнать эту Эми в шею. Нам нужна круглосуточная няня. Или иностранка-помощница, которая будет жить в семье.
Ронни обычно мучило, что по причине занятости она недодает детям материнской заботы. На самом деле она была хорошая мать и ради детей могла горы свернуть. Тайлер это знал и ценил.
— И где же нам найти такую помощницу? — сказал он.
— Я наводила справки. Мне рекомендовали одно вроде бы хорошее агентство.
— Будут присылать девушек по программе «An-Pair» [3] для знакомства и беседы?
— Да. В случае если мы все согласимся на этот вариант. У нас достаточно свободных комнат, чтобы разместить постоянную няню. Ты что по этому поводу думаешь?
— А что тут возражать? Я обеими руками «за». Если приличная иностранка…
Но Ронни, казалось, сама все еще колебалась.
— Надо бы сперва с самими детьми поговорить. Согласен?
Тайлер улыбнулся про себя. Милая добрая Ронни, великая сторонница демократии даже в воспитании! Самому Тайлеру и в голову бы не пришло советоваться с детьми по такому вопросу: с ними он чувствует себя начальником, решения которого обсуждению не подлежат. Однако деликатность Ронни имеет резон: ведь именно детям предстоит вдруг получить как бы полноправного заместителя родителей в виде совсем незнакомого поначалу человека.
— Что ж, давай посоветуемся с детьми, — сказал Тайлер. — Не думаю, что они будут упираться. Появится еще один человек, которого можно мучить.
Лицо Ронни просветлело.
— Ну вот и хорошо, — сказала она.
Простенькая шутка Тайлера напомнила ей о старых добрых временах, когда они жили весело и беззаботно, когда еще не было этого мрачного, много пьющего и депрессующего Тайлера, когда он любил шутить и посмеяться. Сейчас ей отчаянно хотелось коснуться его, очутиться в его объятиях… но это было совершенно невозможно. Между ними словно каменная стена. Уже давно.
Ронни взяла пульт дистанционного управления и выключила телевизор.
— Я совсем сонная, — сказала она. — Ты тоже ложишься?
Тайлер кивнул:
— Да, прямо сейчас.
Ронни положила свою чашку в раковину и после секундного колебания сказала:
— Завтра воскресенье. Не обязательно вставать рано. Хочешь ко мне?
На их языке это значило только одно.
Тайлер не знал, способен ли он в его нынешнем душевном состоянии на секс и ласку — даже при том, что он безумно стосковался по телу жены… Однако грех не попробовать.
— Отлично. Спим вместе и до полудня!
Ронни послала ему воздушный поцелуй и пошла к лестнице.
А Тайлер продолжал сидеть за кухонным столом. Потягивал колу и задумчиво смотрел на высоченные черные окна, прилежно провожая взглядом бегущие по ним струйки дождя…
Он наблюдал за двуножками, которые суетились внизу. Некоторые из них двинулись вверх по тропе и прошли мимо него. Он знал, что собаки чуют его. И с удовольствием ощущал на расстоянии их страх. Правда, их страх был неинтересный, какой-то хилый и тусклый — словно пасмурный день. В сравнении с ним страх, шедший из сознания двуножек, был как солнечный день — яркий, насыщенный, многокрасочный. Но даже этого блеклого страха было достаточно, чтобы собаки уперлись намертво и не стали его преследовать.
Когда последний из двуножек забрался в свой твердошкур, все твердошкуры открыли свои огненные глаза и убежали прочь.
Обычно он днем спал, а ночью бродил. Однако ночи, когда лил дождь, он имел привычку пересиживать в каком-нибудь сухом убежище. Этой ночью было иначе: он не ощущал ни дождя, ни холода — только невнятное возбуждение и зуд что-нибудь совершить.
С легкостью, без помощи рук спустившись по склону такой крутизны, что двуножки поднимались бы по нему на четвереньках, он двинул в сторону речки. Зашел на мелководье, напился. Ледяная вода приятно холодила натруженные ступни. Река, вздутая дождем, шумно бурлила.
Вдалеке на склоне его внимание привлек огонь. Берегом реки он пошел в его сторону. Оказалось, что огонь горит в деревянной пещере над берегом реки. Он знал, что двуножки строят себе большие пещеры из дерева. Но эта пещера была совсем-совсем маленькой.
Он чувствовал, что в деревянной пещерке кто-то есть.
Когда он подошел совсем близко, из пещерки донесся внятный громкий визг. Он озадаченно поводил ушами. В его лапах вот так визжали многие умирающие зверьки, но этот визжал на одной ноте и так долго, что никакого дыхания не хватит. Вдобавок он не воспринимал даже малейших волн страха, сопровождающих умирание. Слышал он только мысли двуножки в пещере. Спокойные-преспокойные. Очевидно, именно этот двуножка каким-то образом производил однотонный визг.
Голода он не испытывал. И даже однотонный визг из пещеры его никак не будоражил. Но в его мозгу еще носились предыдущие картины: суетящиеся многоножки и как он хотел их поубивать, а потом передумал. В сознании вдруг ни с того ни с сего всплыли сцены Великого Пламени; вспомнилось, что и как пригнало его в эти края. Ощутив внезапный прилив ярости, он вперил хмурый взгляд в деревянную пещерку. Двуножка, который производил непрерывный писк, был там, в надежной ловушке.
Не в силах пассивно ждать результата усилий дружественных политиков и полиции, Карен Робертс весь вечер обзванивала знакомых, прося совета и помощи. Живее всех на ее горе отозвался Стив Кинер, энергичный и инициативный старший партнер фирмы, в которой работал Митч. Он с ходу пообещал лично разыскать мужа Карен и Джека. И действительно уже через двадцать минут Стив Кинер выходил из своего роскошного прибрежного особняка неподалеку от Мэдисон-парка, чтобы поднимать других служащих фирмы на поиски пропавших коллег.