Музыка то нарастала, то затихала, гремели барабаны. А мне слышались удары волн об утес и никак не удавалось избавиться от образа девушки, чувствующей, как она теряет опору о прочные деревянные перила и видит, как от нее удаляется балкон. Как она погружается в эти страшные волны, как стремится всплыть и глотнуть воздуха, а всплыв, обнаруживает, что она совсем одна.
Песня закончилась на минорном аккорде. Хрупкая певица улыбнулась, опустила руки и слушала, как ей аплодируют. Казалось, в помещении все закачалось, как на судне.
Я потерла себе виски. Подобные новости не сообщают по телефону. Кроме того, когда я ему позвонила, Джесси, похоже, бодрствовал и ответил, что он бы послушал последние аккорды музыки. Звучавший в его голосе энтузиазм удивил меня. Последнее время радостное, веселое настроение редко посещало его. И если оно к нему возвращалось, то сегодня я его сражу своим сообщением о том, что произошло в Исла-Виста.
Патрик Джон. Все куда-то стремился и в итоге поступил в университет. Но, как и в самом начале, в свои двадцать три года он почти так же далек от того, чтобы его окончить. Курс обучения включал в основном занимательную химию. Большую часть своего времени он играл на гитаре, перебивался случайными заработками и крутился где-то поблизости от музыкальной индустрии.
Я посматривала в сторону двери, не показался ли там Джесси. Джесси очень расстроило то, что Пи-Джей исчез, когда дело дошло до его исключения из-за употребления наркотиков. Но как бы я ни сердилась, негодовать на Пи-Джея я не могла, потому что он оказался рядом только тогда, когда в этом появилась необходимость.
В тот день, а это случилось ясным субботним утром, когда в саду пламенели гибискусы, а воздух был наполнен благоуханием жасмина, он позвонил в мою дверь. Сквозь стекло раздвижной двери я увидела высокого парня в бейсбольной кепке, вытирающего сопливый нос и не знающего, что делать с одной из своих ног. Я сразу же поняла, что он не может быть никем иным, кроме как братом Джесси. Мое настроение, и так плохое, стало еще хуже. Мои нервы вконец разыгрались.
Я открыла дверь и стояла в ней раздетая, со взъерошенными волосами.
— Расскажи что-нибудь хорошее, — предложила я.
Его голубые глаза беспокойно бегали.
— Джесси попросил меня прийти сюда.
Я скрестила руки.
— Для того чтобы объяснить, почему он вчера вечером так плохо обошелся со мной?
Надо думать, мой новый бойфренд был человеком не очень храбрым. Надо же! Отличный спортсмен, сексуален, с ослепительной улыбкой и чрезвычайно острый на язык. И вот он присылает своего брата с извинениями.
Так я думала. Я и не представляла, что стою на самой грани разрыва, а Пи-Джей явился, чтобы перевести меня на нужную сторону.
Он снова вытер нос и посмотрел мне в глаза:
— Джесси попал в аварию.
Джаз в баре начал новую песню, ускорив темп. Певец набросился на микрофон и запел рычащим голосом. Рядом со мной сел мужчина и протянул руку за арахисом, который лежал на стойке. Он был в «гавайке», и от него несло приторно сладким одеколоном. Барменша спросила, что я желаю. Я заказала пиво.
Я все еще помнила, как на пороге моего дома стоял Пи-Джей. Помнила те последние несколько секунд солнечного сияния, кричащих на деревьях соек, запаха только что скошенной травы, моего недовольства спросонья перед тем, как понять, что произошло. Авария. Пи-Джей чуть ли не падал от страха и печали. Случилось самое плохое. В моей голове начался шум.
Мужчина копался в арахисе.
— Да, этот оркестр хорош только наполовину. Но они могли бы лучше обеспечить вокалиста микрофоном. Мониторы работают плохо, а микрофон слишком мощный.
Он явно обращался ко мне. Сняв очки, он разгладил свои усы а-ля Панчо Вилья, согнулся над стойкой, жевал и бросал на меня взгляды. Передние зубы у него торчали вперед. Обычно это происходит, когда несколько других отсутствуют.
— Они играют здесь регулярно, как домашний оркестр.
Он дергал плечами то вперед, то назад, будто его «гавайка» была колючей. Волосы у него спускались на воротник цвета компоста. Казалось, он явился сюда из другого времени — прямо из полицейского телесериала «Гавайи пять-ноль». Он мог бы играть роль полицейского осведомителя, нервного неудачника, известного под именем Гофер.
— Но если вас интересует эта певица-цыпленок, то она отнюдь не несчастна. Я понимаю, почему она вам нравится.
Была ли я на самом деле такой рассеянной, или этот тип вел совершенно иной разговор, такой, в котором он слышал мои ответы? Принесли пиво. Я положила на стойку двадцать долларов и ждала, когда принесут сдачу.
Мужчина взял кусочек сахара из сахарницы, которая стояла на стойке, и наклонился ко мне:
— Вы сейчас переживаете трагедию типа «он обошелся со мной дурно». От вас исходит аура. — Он сунул кусочек сахара в рот, как это делает белка, когда запасает орехи. — Но вообще-то, а почему бы и нет? Я станцую с вами.
Оркестр продолжал играть, но никто не танцевал.
— Я жду кое-кого.
— Понял. Когда он придет сюда, это будет «прощай навсегда».
Он взял еще один кусочек сахара, понюхал его и начал грызть.
— Ошибаетесь. Слово «прощай» скажу сейчас я.
Я отвернулась, начала глазами искать место за столиком и увидела входящего Джесси.
Он улыбался и пробирался к бару. Я знала, что сейчас испорчу ему настроение, но тем не менее, как и всегда, просто любовалась им. Его высокий рост, длинные ноги, волосы цвета красного дерева и красота буквально сводили меня с ума. Даже улыбаясь, он постоянно как бы предупреждал окружающих, что было бы глупо вставать ему поперек дороги. Он мог раздражаться, ссориться и вместе с тем очаровывать меня своей атлетической грацией, не прилагая при этом никаких усилий. Несколько месяцев назад он вообще чуть не отвел меня к алтарю.
— О'кей, мы можем уйти отсюда, но куда бы вам хотелось пойти? — спросил «Гофер».
Я почувствовала прикосновение его пальцев к моей руке. Они были влажными и оставили на моей коже липкий след сахара.
— Нет. — Я отстранила его руку. — Вон он.
Он посмотрел в том же направлении.
— Вон тот парень на костылях?
Джесси пробирался между столами. Шел он медленно и осторожно. Барменша стояла у кассы, набирая мне сдачу. «Гофер» уставился на Джесси:
— Что это с ним?
Джесси подошел.
Он быстро понял, в чем дело — «Гофер», мое смущенное лицо, — и посмотрел на меня непроницаемым взглядом.
— Ты не подчинилась приказу, Роуэн, и не стала убивать его, — сказал он.
Бог мой, он подобрал самое подходящее время. Джесси процитировал кусочек диалога из моего нового романа. Было приятно узнать, что он на самом деле читал его.