Двое суток спустя страховая компания согласилась урегулировать дело с Джесси и с братом Исаака. Руденски навел порядок.
В связи со всем этим Джесси испытывал к «Мако» двойственное чувство.
— Брэнд за кем-то шел до галереи, — сказал Джесси.
— Зачем? Ведь это большой риск — приезжать сюда.
— Сама подумай.
Я прикинула: «Глупость? Любовь?» — и решила:
— Деньги.
— Я согласен.
— По-твоему, у него остались незаконченные дела в «Мако»?
— Точно. И это означает, что у меня тоже.
Ехал он медленно, приглядываясь к прохожим на тротуаре. По его лицу и плечам пробегали полосы света, окрашивая кожу в красный цвет и слепя глаза.
— Он смотрел прямо на меня, Эв, прямо в лицо, но никак не реагировал. Он ни хрена не понял, кто перед ним находится.
Джесси утверждал, что оставил все позади. «Смысла оглядываться назад нет, — говорил он мне. — Жизнь — это лотерея. Смотри вперед, поскольку единственное, куда ты можешь идти, — это будущее».
Подобное состояние души называется фатализмом.
Джесси выдающийся человек, превосходно образованный и здравомыслящий, он смешил меня и удерживал от дурных поступков. Он принимал удары судьбы с открытым забралом и отвечал ударом на удар, сильно и точно, по полной программе. За год до этого он спас мне жизнь. Он храбр и хорош собой, и я его любила. Через девять недель мы должны были пожениться.
И вот теперь, ощутив боль в его словах, я поняла: свадьбе не бывать. Пока Брэнд на свободе, он не может иметь никаких обязательств, кроме единственного: наказать преступника. Отныне все переменилось как для него, так и для меня.
— Поворачивай назад, — велела я.
— Почему?
— Возвращайся к галерее. Пора приступить к завершению одного дела.
Он высадил меня, и я начала подниматься по ступеням в полной уверенности, что «билетерша» ни за что не пропустит меня. Она стояла в дверях и постукивала по дощечке со списком шариковой ручкой, словно отбивала морзянку: «Высшие существа ведут наступление по всему фронту. Высылайте авиационную поддержку».
— Остынь. Я всего лишь смотрю, — сказала я ей.
Я смотрела поверх ее плеча в холл. Джорджа Руденски видно не было. А вот Стива Маккуина я заметила. Он поглощал с тарелки канапе. Я помахала ему рукой. Маккуин вышел ко мне, облизывая пальцы.
— Вернулась, чтобы провести второй раунд с Мери Дайамонд? Давай! Это будет восхитительно.
— Мне нужна ваша помощь. Не могли бы вы сказать Джорджу Руденски, что с ним хочет поговорить Эван Делани?
— Неужели? — Он сунул руки в карманы джинсов и чуть ли не вплотную подошел ко мне. — Ты полагаешь, что ради тебя он оставит эту свистопляску?
— Скажите ему, что разговор пойдет о Франклине Брэнде.
Обходительность Стива мгновенно угасла. Он посмотрел мимо меня, туда, где Джесси с трудом вылезал из машины.
— А почему бы тебе не рассказать о Брэнде мне? Я — Кенни Руденски.
Вот тебе на! Сначала два Зорро, потом человек, похожий на Брэнда, и теперь Стив, который на самом деле Кенни.
— Разумеется, — сказала я. — Как только вы позовете своего отца.
Кенни оглядел меня с головы до ног.
— А ты бесцеремонна. Твое счастье. Мне это нравится.
Он удалился в музей, а я медленно спустилась к Джесси.
— Ты знаешь, кто это был? — спросил он.
— Извини. Я все испортила.
Кенни Руденски был руководящим сотрудником «Мако», он громче всех кричал о невиновности Брэнда. Я вспомнила его слова, процитированные одной газетой, мол, пострадавшие Джесси и Исаак были в стельку пьяные.
— Не переживай, — утешил меня Джесси. — Джордж не подведет. — Он кивнул в сторону галереи. — А в двенадцать часов у нас будет пресс-конференция.
По ступеням спускался прямой, как флагшток, Джордж Руденски. За ним поспешали Кенни и женщина лет сорока. В малиновом костюме и с потрясающим серебристым шиньоном, женщина походила на снаряд, готовый разорваться на разноцветные звездочки. Это была Харли Даусон, юрисконсульт «Мако».
Троица подошла к нам.
— Так что там насчет Брэнда? — спросил Джордж.
— Я только что шла за ним по этой улице, — ответила я.
— Вы уверены, что это был Брэнд? — холодно спросил Джордж.
— Абсолютно, — ответил Джесси.
— Вот сукин сын.
Харли Даусон решительно выступила вперед.
— Я узнала тебя, Эван. Ведь ты пришла сюда, чтобы вручить повестку в суд, правда? — Она кивнула Джесси. — Как дела, Блэкберн? Наслаждаешься сотрудничеством с воинствующим крылом «Санчес Маркс»?
Джесси приветствовал ее поднятой рукой, сжатой в кулак:
— Власть народу, Харли. А ты все еще находишь удовольствие в смазывании маслом механизма власти?
— Да, это просто бальзам на душу. — Она взглянула на Джорджа. — Все, что касается Франклина Брэнда, — дело подсудное. Я хотела бы им заняться.
— Он вернулся, — вздохнул Джордж.
Харли заморгала. У нее были веснушки и шаловливый взгляд. Она производила бы приятное впечатление, если бы не тяжелый взгляд и не плотно сжатые губы, которые сейчас, впрочем, были открыты.
— Вот тебе судебное дело, Харли. Сотрудникам «Мако» следует знать: если Брэнд появится, или позвонит, или начнет стрелять в окна жеваными бумажными шариками, они должны сообщить в полицию. Немедленно, — сказала я.
— Это значит в течение тридцати секунд, — добавил Джесси.
— Сведем количество секунд до десяти, — предложила я. — В случае задержки вы рискуете прогневить копов, и они начнут употреблять такие термины, как «укрывательство преступника»…
— …«препятствование отправлению правосудия», «преступный сговор», — закончил Джесси.
Кенни покачал головой:
— Просто не верится. Блэкберн по-прежнему пытается возложить вину за случившееся на «Мако».
Джордж укоризненно посмотрел на него:
— Кенни, здесь не место.
— Прости, папа. Если Фрэнк действительно вернулся, то первое, что Блэкберн сделает, — это обратится к тебе. Надо полагать, наступил срок очередной выплаты.
— Кенни, — позвал Джесси.
Кенни перевел взгляд на инвалидную коляску:
— Послушай, ты, приживальщик, как насчет того, чтобы урезать выплаты?
— А как насчет того, чтобы украсить твою задницу веточкой петрушки? — парировал Джесси.
Лицо Джорджа покрылось пятнами.
— Ну хватит, джентльмены.