Кенни вытаращил глаза на Джесси:
— Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься…
— Довольно, — перебил его отец. — Гости ждут нас. Пожалуйста, возвращайся к ним.
Затем он обратился к Джесси:
— Это дело властей, и они, соответственно, займутся Брэндом. Даю вам слово. — И напоследок Харли: — А с вами я поговорю особо.
С этими словами он и ушел.
Кенни продолжал смотреть на Джесси, стиснув зубы. Он тер пальцы правой руки о ладонь левой, словно те были засалены. Харли слегка подталкивала его, надеясь сдвинуть с места.
Он посмотрел на меня и вытер руки о джинсы. К нему вернулось спокойствие Маккуина.
— Все в порядке. Я уважаю твое стремление защитить этого парня.
Харли снова толкнула его локтем. Он поморщился и пошел прочь.
Джесси посмотрел ему в спину:
— И это один из очередников на руководящий пост в «Мако»? Харли, тебе закон о банкротстве нравится?
Он откатился назад, сделал разворот кругом и поехал к машине. Харли сжала зубы.
— Дерьмо собачье, — процедила она, пробежав пальцами по ниспадающему потоку серебристых волос. — Городишко, погрязший в кровосмешении. Обязательно из шкафа вываливается скелет и больно задевает кого-нибудь из твоих знакомых.
— У «Мако» появился в этом деле второй шанс. Добейся, чтобы они им воспользовались, — посоветовала я.
— Ну и дела. Профессиональный совет от девицы, одетой как Джинджер из «Острова Джиллиган».
— Иди и поговори с Джорджем. Он сделает то, что нужно, особенно если ты ему об этом напомнишь.
— Вот что я тебе скажу. Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим. — Она кивнула в сторону Джесси. — Держи своего парня в узде.
В выражении моего лица, наверное, появилось что-то скептическое.
— Сейчас Джесси никаких проблем не создает.
— Ему следует выбирать выражения. Он может очень пожалеть о том, что позволил себе пикироваться с Кенни.
Я разозлилась:
— Это Кенни нуждается в том, чтобы из него вытряхнули всю грязь.
— Я знаю, он иногда может быть… — она замялась, подыскивая нужное слово, — излишне напряженным. Но его крайне заботят дела «Мако» и он умеет быть верным своим друзьям.
— Напряженным? Ну уж нет.
— Хорошо, ему не следовало вести разговор в таком тоне. Это было…
— Отвратительно? Омерзительно? Останови меня, когда я подберу правильное слово.
Харли подняла руки:
— Я тебя понимаю. — Наклонила голову набок. — Давай прекратим перепалку. А? Попьем пивка, потанцуем, сыграем в покер. Мне до чертиков надоело быть стервой.
Я чуть было не рассмеялась. Мы дружили с Харли многие годы, и ее импульсивность всегда приятно удивляла меня.
— Девочка, я никогда не устану смотреть, как ты крутишься на этом пятачке. Но только не сегодня.
Она вздохнула:
— Да, думаю, ты права. — Она помолчала. — Так что, слухи верны?
— Вранье. Преступный сговор с целью извратить истину.
— Говорят, ты выходишь замуж?
— Я эти разговоры тоже слышала.
На ее губах появилась усмешка.
— Счастливчик он.
— Куда уж там.
Она махнула рукой и ушла. Джесси, ожидая меня у машины, смотрел, как мимо движется автомобильный поток. Взгляд у него был хищный.
Я погладила его по шее:
— Хочешь, я поеду с тобой домой?
Он отрицательно покачал головой:
— Я должен сообщить Адаму.
По тону, которым это было сказано, я поняла, что он скорее утопится, чем согласится на мое предложение.
— А аккомпанемент тебе нужен?
— Да. Я буду вести мелодию, а ты подпевай. Исполним вместе дурацкую песню. «Твоего брата смерть и его убийцы старый блюз».
— Три года и три недели… Брэнд опоздал на очередную годовщину ДТП.
Адам Сандоваль, босой, в расстегнутой белой льняной рубашке и брюках цвета хаки, висевших на нем мешком, стоял у окна и смотрел на улицу. Он жил в Месе, поселке на склоне горы, обращенном к морю. Заходящее солнце бросало на водную гладь красные блики.
— Но он приехал, надо полагать, не для того, чтобы возложить венок на могилу Исаака. Что привело его сюда?
— Деньги, — ответила я.
— Нет, — возразил Адам. — Деньги у него наверняка есть. Тут нечто другое.
Адам повернулся к нам, и я увидела у него на груди распятие.
— Наглый подонок. Показаться на общественном мероприятии, словно ничего не случилось, словно три года пребывания на каком-то пляже смыли с него вонищу омерзительного преступления, которое он совершил! — процедил Адам.
У него было морщинистое лицо и печальные глаза. Тоска по брату с годами ослабла, но не исчезла.
— Это отвратительно, — сказал он.
— Но полезно, — улыбнулся Джесси. — Попытка встретиться с людьми из «Мако» поможет его поймать.
— Если ты веришь в это, то почему выглядишь так, словно тебя пыльным мешком из-за угла ударили? — поинтересовался Адам.
Джесси вздохнул.
— Потому что он вступил в дурацкую перепалку с Кенни Руденски, — пояснила я.
Адам удивился:
— А это уже удар ниже пояса.
— Конечно, — подтвердила я. — На его визитной карточке значится: «Плевать я на вас хотел».
Адам одарил Джесси сардонической улыбкой.
— Он тебе в глаза смотрел?
— Он не может. У него врожденное физическое препятствие.
Адам отошел от окна и, пожав плечами, проследовал в другой конец комнаты к книжным полкам, заставленным произведениями Ладлума, Тони Хиллермана, Фомы Аквинского и собранием лекций Ричарда Фенмана. Все помещение пропахло чем-то вроде зеленого перца. Адам, физик с ученой степенью, занимался научной работой в университете.
— Пусть Брэнд проявляет наглость, — сказал Джесси. — Это ничего не значит, потому что никто в городе не подойдет к нему настолько близко, чтобы ткнуть в бок тростью. Именно поэтому он стоял у галереи как попрошайка.
— Или как упорный преследователь, — уточнил Адам. — Что-то ему нужно, нужно до чрезвычайности.
Он стоял у книжной полки и задумчиво рассматривал фотографию размером восемь на десять дюймов в рамке из сплава олова со свинцом.
На фотографии были изображены он, Исаак и Джесси — «нечестивая троица», по их собственному определению. Фотография была сделана во время чемпионата по плаванию Национальной студенческой спортивной ассоциации сразу же после того, как они одержали победу. Выглядели победители великолепно, а восторженный Адам даже глуповато. Исаак показывал фотографу указательный палец, означавший, что они первые. Он был человеком настолько необузданным, таким неистовым в воде, что друзья прозвали его стиральной машиной. Позднее он вытатуировал у себя на лодыжке время, которое они показали на чемпионате.