— Ясное дело, — согласился он и, поколебавшись, предложил: — Слушай… давай сходим куда-нибудь. Развеемся. В кино, например. Если, конечно, у тебя будет время.
— Давай, — она с готовностью подняла на него глаза, будто ожидала чего-то подобного, но стеснялась первая заговорить. — Если хочешь.
Это расставило все на свои места.
— Конечно.
— Ты не торопишься? Хочешь, кое-что покажу? — загадочно предложила девушка, словно состоявшееся только что объяснение позволило Игорю войти в определенный круг посвященных какой-то очень личной тайны.
От Марины по-прежнему не было никаких вестей. Инженер мельком посмотрел на часы и согласно кивнул.
— Тогда иди за мной, — Аня достала из кармана брюк маленький диодный фонарик и свернула в боковой коридор. — Только никому ни слова! Это мой личный секрет.
— Хорошо, — отозвался в темноте Игорь, боясь налететь головой на какую-нибудь некстати торчащую трубу.
Через некоторое время тоннель закончился, и он ощутил дуновение теплого ветерка — они вышли в какое-то большое, погруженное во мрак помещение.
— Пришли, — таинственно сказала Аня, лучом фонарика выхватывая из темноты покрытую пылью массивную металлическую поверхность и небольшой расчищенный на ней фрагмент, в котором был виден сделанный облупившейся от времени красной краской бравый призыв «За Ленинград!».
— А теперь — внимание, — торжественно объявила девушка и щелкнула невидимым рубильником.
Просторный ангар наполнился багровыми отсветами аварийного освещения, и у Игоря отвисла челюсть. В один миг из его головы вылетели все приключения невероятно длинного дня.
В красных сумерках перед ним возвышалась поставленная на обрезанный с двух конц ов фрагмент рельсов величественная громадина. Забытый стальной гигант, навеки запертый в подземном лабиринте.
— Это же… — Игорь от волнения сглотнул, не в силах совладать с нахлынувшими чувствами. — Это же мотоброневагон! Но как? Откуда?
— Их конструировали на Кировском заводе с тридцать шестого, — объяснила Аня.
Потрясенный Игорь подошел к вагону, оглядывая ощетинившиеся стволами три башни от танка Т-28, торчащие из узких бойниц четыре пулемета «Максим» и зенитный пулемет ДТ на крыше. Немного помедлив, он коснулся ладонью прохладной стальной обшивки.
Игорю показалось, что он подушечками пальцев ощущает, как еле различимо гудит, вибрирует бронированная сталь, с советской старательностью прошитая клепками, каждая из которых была размером с кулак. Словно позабытая когда-то махина все еще рвалась в бой, мечтая вернуться с победой под хлопающими на ветру боевыми знаменами. Машина, созданная нести смерть, но так и не запятнавшая себя ни единой каплей крови.
Крови, которой столько было пролито.
— Он простоял тут почти восемьдесят один год, — словно прочитав его мысли, с благоговением прошептала Аня. — И не побывал ни в одном сражении. До сих пор непонятно, по какой причине его тут оставили.
— Забыли? — предположил Игорь.
— Может… но на войне каждая единица техники была на счету, — Аня подошла к Игорю и тоже запрокинула голову. — А может, оставили как память. Я порылась в заводских архивах — ничего.
— Он же в отличном состоянии, — повинуясь неожиданному порыву, Игорь взобрался по лесенке на вагон. — Того и гляди поедет! Только почистить.
— Мальчишки, — улыбнулась Аня. — Вас хлебом не корми, дай поиграть в войнушку.
Игорь провел рукавом спецовки по корпусу вагона, стирая густые хлопья многолетней пыли. Под ними показалась темно-зеленая краска и красный хвостик какой-то цифры. Немного поработав обеими рукавами, он наконец отошел в сторону, и Аня осветила расчищенное место фонариком.
— МБВ № 14, — прочитал он бортовой номер, выведенный трафаретом рядом с большой потускневшей пятиконечной звездой. — А начальство о нем знает? Это же потрясающий музейный экспонат.
— Ты забываешь, в какой стране мы живем, — возразила Аня, когда Игорь спрыгнул на бетонный пол и, сняв спецовку, встряхнул ее, подняв облако пыли. — Исторические ценности — это всегда волокита, экспертизы, торги с музеями и выставочными центрами. Кто этим будет заниматься? Я уже пыталась поднять этот вопрос. Говорила с папой, но он, как обычно, почти сразу забыл. Никому он не нужен. Представляешь, новый директор завода только от меня узнал, что тут вообще имеются катакомбы, — Аня положила ладонь на стальной бок. — Я нашла его в одну из своих первых вылазок. Часто сюда прихожу. От него веет каким-то спокойствием, память ю, что ли. Не знаю, как это передать.
— Как и не было войны, — пробормотал Игорь.
— Да.
В этот момент в его кармане заелозил мобильник, бесцеремонно нарушая торжественность минуты, и Игорь, виновато посмотрев на Аню, поднес трубку к уху.
— Ну?
— Тип-топ, — зазвучал довольный голос Марины. — Можем ехать.
— Иду, — Игорь убрал телефон.
— Что будете делать? — спросила Аня.
— Нужно просканировать «кибер-мозг» из головы манекена. У Марины какой-то план. Я тебе позвоню, обещаю.
Как же ему хотелось плюнуть на все, никуда не идти, остаться здесь…
— Ладно, — просто ответила девушка. — Буду ждать.
* * *
Игорь был настолько погружен в свои мысли, что даже не поинтересовался у Марины, куда они, собственно, направляются. Таксисту в насквозь провонявшей дешевыми сигаретами «Волге», плотному кавказцу лет сорока, попросту назвали конечный пункт — метро «Крестовский остров». Сидя рядом с водителем, Игорь вглядывался в проносящийся за окном город под алеющим небом. Его не отвлекала даже включенная магнитола, из которой доносился голос Антонова, певшего: «Над тобой встают как зори нашей юности надежды…»
Почему он сказал Ане это именно сейчас? Даже не сказал, а выпалил, словно боялся, что слова застрянут где-то на полпути. Действительно это так или случайно вырвалось? Что это — эмоция или реверанс за первое чаепитие?
Может, он просто боялся себе признаться, что увлекся другой девушкой всего через пару месяцев после того, как чуть не стал семейным человеком? Но Кати больше нет. Бессмысленно тос ковать об этом, давать прошлому власть над настоящим. Многое изменилось, да и сам он уже другой. Надо двигаться дальше, так что вперед! Игорь неоднократно ловил себя на том, что из головы не идут Анина улыбка, ее взгляд. Запах духов… Он отвернулся от Питера за окном.
Странная штука жизнь. Где потеряешь, там найдешь. Вот только нашел ли?
— Мнэ тожэ эта пэсня нравится, — по-своему растолковав выражение его лица, кавказец прибавил громкость приемника и довольно залыбился, сощурив заплывшие глазки. Во рту залихватски сверкнул вставной золотой зуб.
— Что думаешь об ожоге? — спросил Игорь, когда они с Мариной вышли из такси возле метро на Крестовском острове. Случай с утренней заправкой автомобиля почему-то все никак не шел из головы.