— Я с юности знал лишь одну мораль. Деньги. Как и мой отец до меня, как и мой дед. Поверьте мне: тяжело менять иерархию ценностей и принимать чужие принципы, когда всю жизнь так ошибочно мыслил, как я. И когда происходишь оттуда, откуда я.
— А откуда вы?
— Из грязи, из отстоя. Вы можете себе это представить?
— Нет.
— Но это так. С точки зрения морали. По крайней мере, в настоящий момент я вижу это так.
И этот богатый старик надеется на отпущение грехов? Быть того не может. Крис был здесь для того, чтобы что-то перевезти. Но, кажется, одно связано с другим. Разве Форстер не говорил ему, что хочет принести покаяние?
— Ну, хорошо. Если вы хотите поговорить об этом, рассказывайте. Но знайте, что я не люблю, когда вы устраиваете мне мелкие провокации. Тогда уж мне лучше уйти. — Крис откинулся на спинку, больно стукнувшись о жесткое дерево.
— Как вы думаете, откуда у меня деньги? С чего это начиналось?
Крис равнодушно пожал плечами. Ему не нравилось направление разговора в целом. Поэтому и не было охоты рассуждать об отдельных моментах жизни Форстера.
— Я хоть и торгую предметами искусства всех видов, но есть у меня одна исключительно специальная область. Идемте. И вы поймете, почему я не хочу впутывать сюда полицию.
Они вошли из внутреннего двора в фойе виллы и потом спустились по мраморной лестнице в полуподвал. Крис следовал за Форстером, который продвигался вперед мелкими шажками, подволакивая ноги, левой рукой держась за перила, а правой сжимая свою палку.
В полуподвале вспыхнули лампы, управляемые датчиками движения. Крис тотчас узнал, где они находились. Этот широкий коридор он видел минувшей ночью на картинке монитора. Понти назвал эту часть полуподвала «запретной зоной» Форстера. Впереди была дверь, которую и собирался взломать грабитель. Стены и потолок были обшиты темным деревом, и Крису вдруг представился гигантский гроб, несмотря на освещение.
Он отряхнул это видение и присмотрелся к картинам, висевшим на стенах. Все они были посвящены одной и той же теме: мифологическим сценам сотворения мира.
Крис остановился перед одной картиной, изображающей наводнение.
— Всемирный потоп, — сказал запыхавшийся Форстер. — После него все началось заново. Почти во всех культурах сообщается о нем, тем не менее мало кто по-настоящему верит, что он был.
— Впечатляюще, — сказал Крис несколько растерянно: он не был сведущ ни в мифологии, ни в живописи. Всемирный потоп — он знал это по Ветхому Завету — был послан в наказание человеку. Но кроме того, что Ной спас по одной паре каждого вида животных, он ничего не мог припомнить. — Вы верующий человек? — спросил он антиквара.
— Я? Нет. Вы спрашиваете из-за картин? — Форстер даже не взглянул на них. — Моя семья в нескольких последних поколениях уже не верит в Бога и в то, что вещает церковь. Мой дед потерял Бога в Первую мировую войну. Меня пьянит сама мысль, что эти картины принадлежат мне, хоть я и держу их здесь взаперти.
Они дошли до стены, обшитой деревянными панелями. Лишь золотая дверная ручка выдавала, что они стоят перед дверью.
Справа висела картина, на которой мужчина, оседлав орла, пикировал с небес на землю, в правой руке он держал зеленую веточку, а внизу по песку ползла змея.
Крис пристально всматривался в картину, но задыхающийся голос Форстера снова его отвлек.
— Вам придется открыть ее. Мне с этим уже не справиться.
Крис взялся за золотую ручку и открыл дверь. За нею оказалась запертая сейфовая дверца из блестящей стали. Крис отступил в сторону, а Форстер сделал два шага вперед, очутившись вплотную перед кнопочным блоком, вделанным в стальную дверь на уровне груди. Дыхание Форстера успокоилось, и тишину нарушал только писк кнопок, когда он набирал шестизначную комбинацию. Он захихикал:
— Я как знал. Изменил набор всего два дня назад.
— Кому он был известен?
— Только мне. Хотя — как знать…
Сейфовая дверь бесшумно распахнулась внутрь, и в темном помещении вспыхнул свет.
Форстер пошел вперед, тяжело опираясь на палку. Помещение было довольно просторным и поразило Криса своей абсолютной тишиной. Стены были обиты кроваво-красной тканью, а с потолка падали световые конусы излучателей, точно направленные на несколько витрин. Освещение было таким, что витрины сияли, словно под ярким солнцем, тогда как остальное пространство было погружено в полутьму.
— Осмотритесь не торопясь. — Форстер захромал к одной из витрин и погрузился в созерцание: — Здесь все бесценно. Мое завещанное имущество и предметы моего покаяния.
Крис не решался войти. На какой-то миг ему подумалось, что он тем самым пересекает реку без возврата. Устыдившись этой мысли, он тряхнул головой и направился к ярко освещенным витринам.
В двух витринах лежали глиняные таблички, рядом с ними — несколько каменных цилиндрических печатей. Еще одна витрина содержала три крошечных рельефа. Один изображал сцену жертвоприношения, два других — сцены битвы полководца в его военных походах. В следующей витрине хранились несколько статуэток и нечто вроде глиняного колышка. Дно последней витрины было покрыто песком. Крис опешил, увидев в песке три кости.
— Идите сюда! — в голосе Форстера звучало нетерпение. Он стоял, опираясь на свою палку, у другой витрины.
Крис подошел к антиквару, и тот открыл витрину и осторожно достал оттуда глиняную плитку. Лицо его расплылось в самодовольной улыбке.
«Таблички с клинописью», — подумал Крис.
Маленькие плашки из глины, на которых выцарапаны знаки. Эти знаки были такие древние, что уже снова казались современными. Крису пришло в голову сравнение с пиктограммами и смайликами, которые в наши дни снова вошли в обиход, передавая через графическое изображение некое содержание. Конечно, это сравнение было сильно упрощенным, поскольку он знал, что эти значки на глине таят в себе совершенно конкретную письменность.
— Там, сзади, — прорычал антиквар.
Крис оглянулся и заметил кресло и столик в дальнем углу. Он подхватил и то и другое и поставил туда, куда указал Форстер.
Следующим своим кивком Форстер перевел его внимание на полочку, где лежала лупа.
Когда Крис принес ему лупу, Форстер ткнул пальцем вверх и руководил Крисом до тех пор, пока тот не нашел рядом с дверью выключатель. Еще один излучатель озарил своим ярким светом стол.
В конце концов Форстер указал на деревянный поднос, выстланный мягким текстилем. Крис снял его с полки и поставил перед стариком.
Форстер положил на поднос глиняную плитку и извлек из витрины следующую, которую тоже оставил на подносе. После чего с облегчением опустился в кресло.
Он взял первую глиняную табличку, повертел ее в руках, отложил назад, взял вторую, долго и задумчиво разглядывал ее.