— Я жду гостей.
— О, мне очень жаль. Но это в самом деле не терпит отлагательства.
Она помедлила.
— Одну минуту, — сказала она потом, закрыла дверь и пошла в гостиную. Взяла мобильник и набрала номер Криса. Опять только голосовой ящик. Но ведь он же собирался давно уже быть здесь! Почему он отключил телефон?
Спэрроу всю дорогу молчал и расплатился с таксистом долларами. Джесмин заключила из этого, что Спэрроу тоже прибыл в Дрезден совершенно неподготовленным.
— Подождите в холле. Я сейчас вернусь, — сказал он, когда они вошли в лабораторный отсек.
Спэрроу скрылся в кабинете Уэйна. Вскоре после этого в холле показался и сам Уэйн. Рядом с ним шел толстый мужчина с голым черепом, который, несмотря на грузную фигуру, направлялся к ней с необычной живостью.
Уэйн выглядел измученным и обессиленным, но, по крайней мере, был цел. Он смотрел на нее неотрывно и скривил лицо в гримасу сожаления.
— Это она? — спросил толстый еще до того, как остановился перед нею.
— Да. Джесмин Пирссон. Моя ассистентка. Она не имеет к этому никакого отношения.
* * *
Салливану не нравилась вся эта история и то, как она была спланирована.
Пока он шел на встречу с этой женщиной, он думал о том, что случилось в Праге. Тогда он эбонитовыми пулями уложил трех парнишек… А шокированный Снайдер бежал за ними прямо до места, где они затащили его в поджидавшую «Шкоду».
Воровскую парочку дал ему взаймы его старый друг Лобковиц, равно как и «Шкоду», и дом, в котором они потом допрашивали Снайдера. То был пришедший в упадок крестьянский двор в забытом богом захолустье километрах в пятидесяти севернее Праги. Лобковиц был человеком, умеющим жить, беззастенчивым и с некоторых пор богатым. С окончанием холодной войны он торговал всем, что только продавалось. А до этого торговал сведениями. Причем абсолютно все равно — кому. В принципе, он остался верен своей прежней профессии, только теперь предлагал более широкий ассортимент услуг.
Лобковица не интересовало ничто, кроме гонорара. Лишь одно условие он все-таки поставил. «Если тебе понадобится спрятать труп, то, пожалуйста, только не в доме». Лобковиц еще мыслил в старых категориях.
Доказательства были неоспоримыми. Нед Бейкер, научный консультант Зои Перселл, просмотрел все бумаги и установил факт предательства. Конечно, они могли затеять судебное разбирательство, вынести приговор и тут же привести его в исполнение. Даже эта вошь Зоя Перселл жаждала крови. Она вела себя как палач в лондонском Тауэре.
Но потом, однако, все повернулось по-другому.
Снайдер предложил сделку. Вначале на него все посмотрели ошарашенно, но этот мерзавец явно не шутил. Перселл еще вопила, что это отвлекающий маневр, но Нед Бейкер навострил уши и принялся задавать вопросы. Снайдер пел какую-то песню об одном эксперименте и об открытии.
Бейкер пошушукался с Зоей Перселл, и та вдруг растеряла всю свою уверенность. Потом Бейкер перебудил по всему миру каких-то ученых и в конце концов уединился с Зоей Перселл в углу полуразрушенной гостиной. После чего красивому плану Салливана — выбить у мерзавца кровь из почек — пришел капут.
Зоя Перселл сразу настояла на том, чтобы проверить информацию Снайдера на месте. Еще ночью они вылетели на фирменном «Гольфстриме-G550» из Праги в Дрезден…
— Салливан, когда начнем? — Перселл шла по холлу быстрыми и мелкими шажками. Шеф службы безопасности что-то недовольно буркнул.
— Кто это? — шепотом спросила Джесмин у Уэйна.
— Главная финансовая акула Тайсэби. Ты знала, что каждый месяц нам зарплату перечисляет женщина?
— Что ты сделал такого, Уэйн?
— Сейчас… — пробормотал Снайдер. — Дело в пробе из кости Криса, в анализе ДНК.
— Итак, начинаем! — Зоя Перселл окатила Джесмин холодным взглядом: — Это ассистентка?
— Да, — сказал Салливан. — Я бы ее расспросил кое о чем.
— Не сейчас. Кто-то же должен ассистировать мерзавцу. Итак, начнем.
— Ты мне понадобишься! — шепнул Снайдер Джесмин.
— Для чего?
— Не бойся. Всего лишь анализировать пробы.
Никто и не думал отвечать на ту гору вопросов, которые занимали Джесмин. Она вошла в лабораторию вслед за остальными и услышала изумленные возгласы. Уэйн позвал ее, и она протиснулась вперед.
Увидев, что стало с пробами, она застыла как вкопанная. Ничего подобного ей еще не приходилось видеть.
— Не может быть! — вырвалось у нее.
Снайдер дрожал от возбуждения. Взрыв роста клеточных культур был еще поразительнее, чем ночью в четверг.
Из некоторых чашек Петри взошедшие культуры вывалились на дно инкубаторного ящика и теперь ползли по смотровому окошку вверх. Казалось, культуры продолжали делиться и вне чашек без всякого питательного раствора, просто так.
— Вообще-то это невозможно, — пролепетал Нед Бейкер. — Сколько, вы считаете, делений тут прошло?
— Сотни! Тысячи! — бормотал Снайдер, сам не в силах отвести завороженный взгляд от чашек Петри.
— Кто-нибудь может дать мне пояснения? — потребовала Зоя Перселл.
— Способность клеток к делению ограничена, — Снайдер растерянно засмеялся. — У всех живых существ. Даже при идеальных условиях это правило действует. Число делений кажется предопределенным. Каждая клетка носит в себе часы клеточного деления, которые ограничивают их число. И эти часы невозможно перехитрить. Эмбриональные фибробласты человека, например, то есть клетки соединительной ткани, делятся в культуре от сорока до шестидесяти раз. Потом конец. Бесповоротный. Норма клеточных делений мыши достигает максимум двадцати восьми.
— Это и есть ваша сенсация? — нетерпеливо спросила Зоя Перселл.
— Это сенсация… — тихо начал Снайдер.
— …Но не та, которую вы хотели нам показать, не так ли? — настойчиво переспросил Нед Бейкер.
Джесмин все еще непонимающе смотрела на культуры. Сила деления у клеток убывает с возрастом. Чем старше донор, тем меньше число делений. Клетки очень старого человека способны максимум на двадцать пять делений.
Но эти клетки взяты из кости, которой, по словам Криса, тысячи лет.
«Какова, однако, жизненная сила», — думала Джесмин.
* * *
— Хорошо. Клеточная линия, которая делится неограниченно. Сенсация? Это действительно сенсация? — Зоя Перселл обвела всех присутствующих провоцирующим взглядом. — Если я правильно припоминаю… Нед, вы же всегда говорили, что бывают клетки, которые делятся неограниченно.
— Раковые клетки, — ответил Нед Бейкер. — У раковых клеток ограничение деления прекращается. В культурах раковые клетки делятся неограниченно…
— Ну вот.