— Мне ничего не известно ни о костях, ни о недостающей табличке.
Генри Марвин поднял руку.
Бородавчатый коротким движением сменил насадку. Струя воды на сей раз ударила Крису в левую ключицу. Сила сжатой струи на маленькой дистанции была чудовищной. В полуобмороке от режущей боли Крис снова рухнул на пол.
— Прекратите, наконец! — взревел он. Острое жало ненависти снова вернуло ему сознание. — Я ничего не знаю. Ничего! — Превозмогая боль, он вскочил и двинулся на Марвина.
Бородавчатый поднял руку чуть повыше. Крис инстинктивно пригнулся и нырнул головой вниз.
Струя резанула кожу его головы, словно касательный выстрел. Крис упал, когда струя опустилась ниже.
Удар в затылок — это было последнее, что он почувствовал.
Он очнулся, лежа на полу. Несколько секунд не понимал, где он, потом услышал голос Понти:
— Он ничего не знает. Может, я смогу сказать вам то, что вас интересует. Но это вам кое во что обойдется. Я готов слегка поторговаться. А вы?
— Поторговаться я всегда готов, — издатель язвительно засмеялся. — Особенно тогда, когда у меня на руках лучшие карты. Что ты можешь нам предложить?
— Форстер был очень скрытный человек. Но кое-что мне все-таки известно.
— Говори.
— Мы же хотели поторговаться. Для этого необходима соответствующая обстановка, — Понти нагло ухмыльнулся.
Марвин презрительно фыркнул.
Крис все еще лежал на полу, когда Понти, ухмыляясь, захромал из клетки прочь, говоря при этом:
— Табличек действительно тринадцать.
* * *
Все расплывалось и лишалось контуров. Крис вдыхал запах сырости, и у решетки в свете коридорного освещения поблескивали лужицы.
Он лежал у стены, раздевшись до трусов. Его одежда, которую он снял с себя и выжал, была расстелена на сухих местах.
Тело его тряслось от холода, и вначале он подумал, что голоса ему мерещатся. Но потом Крис заметил у двери в клетку очертания трех фигур.
— А ну-ка в темницу!
Они толкнули Понти в спину, и итальянец, спотыкаясь, ввалился внутрь и рухнул, угодив лицом прямо в лужу.
— Суки! — крикнул Понти.
Бородавчатый вошел в клетку и подождал, когда Понти поднимется на колени. Потом с размаху пнул его в бок. Понти снова рухнул и остался лежать. Бородавчатый вышел из клетки.
Понти со стоном отполз к стене. Некоторое время они молчали.
— Ну что, совершил свою сделку?
Понти не ответил, выковыривая из стены кусочек цемента.
— Если сухая одежда — это все, что тебе удалось выторговать, то это как-то маловато. Хоть я и завидую твоим шмоткам.
На Понти был тренировочный костюм, который при падении тоже намок вверху, у шеи.
— Он скотина. Фанатичная мразь!
На сей раз помалкивал Крис.
— Но мы поторговались, — Понти торжествующе захихикал.
— Тогда почему же ты снова здесь?
— Он мне не верит. Хочет перепроверить кое-что из того, что я ему рассказал. Верно ли это. Я бы и сам так сделал. Да и ты тоже!
— Что ты ему рассказал? — От холода мускулы Криса бесконтрольно дрожали, зуб на зуб не попадал.
— Все! У меня нет ни малейшей охоты подвергаться пыткам. Для этого мне слишком мало платили.
— И что? Откуда он сможет узнать то, что знаешь ты?
— Поживем — увидим.
Они снова помолчали несколько минут.
— Ты рассказал ему не все… Ты тут крикнул, уходя, что существует тринадцатая табличка.
Понти молчал, потом вдруг зашептал хриплым голосом:
— Я хотел продать таблички. И кости. Просто все. Я хотел сделать деньги и отойти от дел, оставить в дураках эту суку Форстера за все те унижения и оскорбления, которые я претерпел от него за все эти годы. Он был изрядная свинья… или ты думал, что он самаритянин? Точно так же, как он использовал тебя, он эксплуатировал и меня все эти годы для своих делишек. Таков он был!
Крис припомнил тот полный ненависти взгляд, который он заметил в глазах Понти еще в Тоскане.
— Но ты тогда мне помешал, встал поперек дороги.
— Я?
— Да, ты, — Понти фыркнул. — Помнишь то нападение?
— Да. — Крис втайне подозревал Понти, но отмел свои подозрения, когда Форстер после бойни на автобане говорил о Понти как об абсолютно верном человеке.
— То был я. Никаких посторонних воров не было. Я хотел открыть сейф и в ту же ночь смотаться. Покупатель уже ждал меня. Но скотина Форстер всего за несколько часов до этого сменил код. А ведь мне стоило нескольких недель разузнать предыдущий. А он взял и сменил его!
Крис снова ощутил гарроту у себя на шее.
— Не хочешь ли ты сказать, что это ты пытался удушить меня?
— А что мне было делать. Я должен был как-то тебя устранить. Он же мне ничего про тебя не сказал. А мне надо было довести дело до конца. Твоя смерть была предопределена в тот момент, когда ты вошел в пультовую.
— Я же тебя…
— …порезал? К счастью, всего лишь колотая рана — повязка, новые брюки… всего-то и проблем.
Это было странно. Признание Понти совсем не задело Криса. Теперь, когда Понти во всем сознался, Крису казалось, что он и так знал это всегда.
— И куда же подевался твой охранник? Или его вовсе не было?
Понти презрительно фыркнул:
— Он мертв. Я прикончил его снаружи и спрятал в деревянной кадке с торца здания. Но едва я вошел в пультовую, как туда приперся ты. — Понти с досадой ударил кулаком в ладонь. — В Женеве я хотел еще раз попытаться. Но Форстер снова вышиб меня из седла. Всю ночь напролет на вилле он глаз не спускал со своих драгоценностей. Он просто перечеркнул мой план провернуть дело по дороге в Лувр тем, что тайно организовал поездку в Берлин.
— Ты ничего про это не знал?
— Ничего. Ни про двойника, ни про тебя, ни про Берлин. Только по дороге в отель он выпустил кошку из мешка. Он обвел меня вокруг пальца. Я уже ничего не мог изменить. Он всех обвел вокруг пальца.
Крис вдруг заново увидел ту сцену в гараже отеля: да, Понти явно был раздосадован и растерян, когда наблюдал их отъезд.
— Почему ты не попытался сделать это в гараже?
— Может, ты и не заметил, но Форстер все время держал оружие дулом в мою сторону. Заряженное! А Форстер был отличный стрелок!
— Но зачем? Понти, зачем?
— Деньги — зачем же еще! Большие деньги. — Понти сделал паузу, прежде чем продолжить: — Ты ведь тоже купился на подачки Форстера.