Она посмотрела на меня за подтверждением. Я кивнул.
Агнес достала из коробки маленький фотоальбом с обложкой из розового атласа и протянула мне.
– Шона в детстве.
Тридцать страниц фотоснимков, от младенчества до шестого класса школы. На большинстве из них была изображена красивая белокурая девочка, одна. Похоже, Шона Игер с раннего детства прекрасно понимала, какая поза для нее наиболее выигрышна.
Агнес тоже присутствовала на некоторых снимках, темноволосая, невыразительная. На нескольких старых и выцветших фотографиях стоял очень высокий светловолосый мужчина с лицом кинозвезды, которое немного портили торчащие уши. На фотографиях, где он и Агнес были вместе, оба родителя курили. Шона, окруженная любящими улыбками и табачным дымом.
– Отец Шоны? – спросил я.
– Мой Боб. Он работал дальнобойщиком, сначала на себя, затем на компанию "Вонс". Его убил пьяный водитель, когда Шоне исполнилось четыре года. Он даже не был за рулем – шел из туалета к своей машине на автостоянке в Айдахо. Шона не помнила отца: он не часто бывал дома. Но он был любящим мужем и отцом, смелым мужчиной. Боб не умел выражать свои чувства, хотя и грубого слова за всю жизнь я от него не слышала. И он обожал Шону, она похожа на него – ростом, цветом волос. В нем было шесть футов четыре с половиной дюйма, он играл в баскетбол в колледже. Шона доросла до пяти футов девяти дюймов. Во мне же всего пять и два.
Пока я изучал изображение Боба Игера, кое-что меня поразило. Я предпочел ничего не говорить и закрыл альбом. И получил другой, побольше, в синей обложке.
– Здесь собрано все, что связано с конкурсами красоты, – пояснила Агнес. – Статьи из местных газет о каждой ее победе. Когда Шона впервые увидела конкурс "Мисс Америка" по телевизору, то заявила: "Мама, я тоже так хочу". Ей было всего четыре годика.
Я пролистывал альбом, стараясь время от времени выжимать из себя улыбку.
Агнес сказала:
– Да, знаю, ничто из этого вам не поможет. Разве что статьи репортера университетской газеты окажутся более полезными. Его действительно волновала судьба Шоны, он написал много статей...
– Адам Грин?
– Вы говорили с ним?
– Да.
– Он рассказал про свои подозрения насчет Шоны?
– Подозрения?
– Что она раздевалась и позировала для грязных снимков. Он не говорил это в открытую, думал, что я не догадаюсь по вопросам, к чему он клонит. Разумеется, я разозлилась и больше не отвечала на его звонки. А позже я думала, не совершила ли ошибку. Потому что этот мальчик – единственный, кто проявлял хоть какой-то интерес к случившемуся с Шоной. И пусть я чувствовала себя оскорбленной...
– По-вашему, существовала возможность того, что Шона позировала?
Ее плечи тяжело поднялись и опустились.
– Я хотела бы сказать, что такое невозможно. Только со временем в голове немного проясняется... Правда в том, что Шона обожала свою внешность, свое тело. Однажды она пришла домой с огромным зеркалом, приобретенным в комиссионке, и повесила его в спальне. Ей тогда только исполнилось четырнадцать. Я не возражала. Да и спорить с ней было бесполезно, Шона была слишком упрямой. Если бы она смогла увесить все четыре стены зеркалами, то, будьте уверены, она бы это сделала. Возможно, я сама виновата. Не проходило дня, когда бы я не твердила ей, какая она красивая. Если же я молчала, то кто-нибудь другой говорил обязательно.
– Она встречалась с кем-нибудь в родном городе?
– Как и все девчонки в ее возрасте. Парни приходили и уходили, она меняла их как перчатки. С одним парнем по имени Марк, баскетболистом, как и ее отец, у них вроде было серьезно. Но когда я спросила Шону, встречаются ли они, она засмеялась и ответила: "Нет, мам, он всего лишь друг".
– Ее ровесник?
– Нет, он был старше. За ней всегда ухаживали парни постарше, и это влечение было взаимным. Ей нравились мужественные ребята. И высокие, очень высокие. Почему вы спрашиваете о Марке?
– Пытаюсь понять ее душевное состояние.
– Вы думаете, раз она потеряла отца, то искала ему замену? Кого-нибудь посолиднее и повыше? Может, некий высокий мужчина зрелого возраста попросил ее позировать и она согласилась, потому что такой тип мужчин был ее слабостью?
Я посмотрел на нее с удивлением. Она сказала:
– У меня было много времени для раздумий. Я права?
– Признаться, это приходило мне в голову.
– И мне тоже. И доктору Йошимура. Мы вместе обсудили все возможности, она помогала мне анализировать. Однако маловероятно, чтобы дома у Шоны был друг намного старше ее. У нее и времени-то не было для свиданий, она постоянно готовилась к конкурсам или училась. Это еще одна черта ее характера, Шона серьезно относилась к учебе, мне никогда не приходилось ее заставлять. И если не получала "отлично" – это была мировая трагедия, она даже спорила с учителями. – Агнес слабо улыбнулась. – Иногда Шона добивалась своего. Давайте я вам покажу ее табели.
Пока она искала, я спросил:
– Просто для проформы: а где Марк сейчас?
Она взглянула на меня удивленно.
– Вы думаете?.. Нет-нет. Сразу после школы он вступил в армию, их разместили в Германии. Там Марк женился на немецкой девушке. Его не было в стране, когда исчезла Шона. Он прислал мне очень милое соболезнование, когда узнал. Оно тоже здесь. Вот.
Открытка с изображением цветов и сердец оказалась у меня в руке. Сентиментальные стихи и подпись печатными буквами:
Дорогая миссис Игер.
Пожалуйста, примите наши искренние соболезнования по поводу Шоны.
Мы верим, что она сейчас с ангелами.
Астрид, Марк и Кайли Ортега.
К открытке была прикреплена студийная фотография худощавого светловолосого молодого парня с короткой стрижкой и усиками. Он стоял возле круглолицей брюнетки и улыбающейся такой же круглолицей малышки.
– Хороший парень, – сказала Агнес. – Но до Шоны ему было не дотянуться. Ей был нужен кто-то равный по интеллекту. Я не годилась, у меня даже высшего образования нет. Вот ее табели успеваемости.
Она дала мне стопку листков, перетянутых резинкой. Двенадцать лет успешной учебы, практически всегда на "отлично". Результаты финальных тестов постоянно выше девяноста пяти процентов. Комментарии учителей." "Шона – очень способная девочка, хоть и склонна поболтать с соседями", "Было бы замечательно, если бы все ученики походили на Шону", "Она прочно усваивает материал и любит учиться", "Упрямая, однако свою работу выполняет".
Внизу стопки лежала выписка из университета.
Четыре учебных курса на первом семестре, который она так и не окончила.