– Значит, ты ей не помогала и не знаешь, кто бы это мог сделать?
– Нет. Я хотела бы пойти к Кевину.
– Да, конечно, – разрешил Страйд.
Салли поднялась и вышла, оставив Серену и Страйда.
– Ну и что ты думаешь, Джонни? – спросила Серена.
Страйд смотрел на стиральную машину, воображая, какие ругательства употребит Гуппо, вскочив среди ночи и узнав, что ему нужно немедленно ехать копаться в грязном белье.
– Похоже, Рейчел и теперь продолжает издеваться над нами.
– Ты начинаешь утомлять меня, малышок, – жеманно промолвила Лаванда. – Я не собираюсь провести весь вечер в разговорах. Почему бы нам после такого славного ужина медленно и долго не покачаться друг на друге? А?
Корди взял ее лицо в ладони, привлек к себе и крепко поцеловал. Одной рукой он погладил грудь, нащупал овал, просунул туда палец, надавил на упругий сосок.
– Мне хочется того же, деточка, но я должен выяснить, кто этот ее приятель. Откуда он взялся?
Лаванда положила руку на его ладонь, прижала к своей груди.
– Ты даже не представляешь, что ты теряешь, – пропела она.
Корди застонал.
– Ну всего несколько вопросов, моя кошечка.
Лаванда сдалась. Она отпрянула от него и тяжело вздохнула.
Они сидели на стоянке возле «Белладжио» в машине Корди, сногсшибательном «крайслере», выигранном им два года назад в казино. Это был его самый крупный джэкпот в жизни. За автомобилем Корди ухаживал, как за малым дитем, всегда ставил в самый дальний угол автостоянки, на дорогах старательно объезжал даже мелкие рытвинки и бугорки. Кожаный салон благоухал изысканным ароматом и сигарами, его двумя самыми большими слабостями, не считая, конечно, азартных игр и секса.
Корди попытался сконцентрироваться, что было нелегко сделать, особенно с покачивающимся бюстом Лаванды перед глазами.
– Кисонька, расскажи мне опять о ее приятеле, – промурлыкал он.
– Корди, ну я же тебе три раза повторяла, что видела его лишь однажды!
– И всякий раз ты вспоминаешь о нем чуть больше. Поэтому я и хочу снова услышать твой рассказ.
Лаванда закатила глаза.
– О Господи. Ну хорошо. Вечер выдался горячий. Ну, к примеру, такой, как сегодня. Мы с Кристи и девчонками находились в клубе, танцевали в одну смену. Знаешь, как она танцевала? Пальчики оближешь. Хотя танцевать она не любила, не то что я, но мужики от нее головы теряли не меньше. Короче, с год назад приходит к нам за сцену этот приятель. У нас был перерыв, и мы просто стояли и трепались. Он не назвал себя, а Кристи объяснила, что, мол, это ее старый знакомый. Я еще тогда засмеялась.
– Почему, красотулечка моя? Что тебя рассмешило?
Лаванда захихикала.
– Староват он для нее. Когда она сказала «старый знакомый», я чуть со смеху не покатилась.
– И сколько ему было на вид?
– Много. Лет сорок, а может, и все пятьдесят. Ты что, не понимаешь? Я же говорю – старый он.
– А как он выглядел?
– Не помню. Обычно. Ничего особенного.
– Волосы какие? Черные или светлые?
Лаванда помялась.
– Наверное, все-таки черные. С сединой. Да ну тебя, не помню я. – Она отмахнулась.
– Высокий?
– Скорее высокий.
Корди сообразил, что таким образом он от нее мало чего добьется. Ему надоело ходить по замкнутому кругу, и он решил сменить тактику.
– А раньше ты его не видела? Кристи о нем не упоминала?
– Нет, – уверенно ответила Лаванда.
– Ты назвала его противным жутким слизняком. Что в нем было такого жуткого и противного?
Лаванда поморщилась.
– Ну, говорил он мало. Кристи его игнорировала, и ему это не нравилось. Мне показалось, он надеялся застать ее одну, а она этого-то как раз и не хотела. И еще я подумала, что они как будто в ссоре. Взгляд у него был такой, знаешь, угрюмый. Тяжелый взгляд, напряженный. Если бы она не сказала мне, что это ее знакомый, я бы решила, что он очередной поклонник. За нами многие бегают, особенно сексуально озабоченные. Но я с таким бы не пошла. По-моему, и Кристи не собиралась с ним идти. Хотя он запал на нее круто.
– Откуда тебе известно?
– Малышок, в комнате полно девушек, полуголых. Я почти голая стояла рядом, а он даже не посмотрел в мою сторону. Ты представляешь? Он никого из нас не видел, кроме Кристи.
Корди попытался вообразить, как можно не заметить Лаванду, и не сумел: для него это было невероятно.
– Не вспомнишь, о чем они разговаривали?
– Нет. Он сидел на диване, иногда наклонялся к уху Кристи, чего-то нашептывал ей, но она его даже не слушала. Кристи общалась с нами. Она с ним не заигрывала, не смотрела на него, просто не замечала, всем своим видом показывая, что он для нее ничто. Его это здорово бесило.
– А другие приятели когда-нибудь наведывались к Кристи?
– Никогда. Он первый и единственный, кого я видела. Она была одиночкой, ни в ком не нуждалась, ни в нас, ни в приятелях.
– Неужели? – удивился Корди.
– Да. Я и тот день запомнила лишь потому, что она вдруг заговорила с нами. А так она и с девчонками из клуба почти не разговаривала. Придет, станцует и сразу уходит. Одни считали, что она подрабатывает шлюхой по вызову, другие уверяли, что она стыдится нас.
– А ты как полагаешь?
– Ни черта она не стыдилась. Таким, как она, стыдно никогда не бывает. Она гордячка, нас и за людей-то не принимала. Мы не существовали. Однажды я решила поделиться с ней своей идеей, так Кристи даже не дала мне высказаться.
– Какой идеей?
– Создать веб-сайт с онлайновым показом наших танцев. – Лаванда высунула язык, поддразнивая его. – Мы бы с Кристи кучу денег заработали. Только я не успела подойти к главному, как она меня оборвала, заявила, что и слышать не хочет об Интернете. Не желает там рисоваться. Я так удивилась. – Лаванда вскинула брови. – А могли бы озолотиться. Странно, да?
– А чем она объяснила свое нежелание показываться в Интернете?
– Ничем. Говорит, неинтересно ей это – и все. Вот такая она была.
– Мне нужно найти ее приятеля. Кристи задала нам очень сложную задачку. Мы проверили квартиру и не нашли ни одной вещи, которая свидетельствовала бы о характере Кристи, предпочтениях, настроении. Она словно не жила, а существовала, и этот знакомый – единственный, который может что-либо объяснить.
Лаванда помялась.
– Малышок, я тебе все рассказала. Больше я ничего не знаю. Ума не приложу, как ты станешь искать его. Попробуй побеседовать с девчонками, некоторые там и сейчас работают. Не исключено, кто-нибудь вспомнит еще что-либо о нем.