Гонсалес вытянулся в постели. Жизнь наркобарона не так сладка, как кажется. Ничего в мире не дается даром, все нужно выцарапывать, иногда с кровью. И постоянно быть начеку. Иначе все может завертеться так, что ты забудешь, где у тебя лицо, а где задница.
— Эй, guapa, [13] где ты? Иди сюда.
Он отдыхал в Медельине со своей любовницей. Одной из многих, но самой приятной.
— Ты скоро?
— Сейчас. Причешусь и приду.
«Что за блажь? — подумал Гонсалес. — Собирается лечь в постель и зачем-то причесывается». Он усмехнулся. Да, секс — это замечательно, одно из самых великих удовольствий в жизни, но не самое великое. Секс — развлечение. И как всякое развлечение, со временем приедается, теряет остроту и пикантность, каким бы изобретательным ты ни был. Арабские шейхи скучают в своих гаремах среди сотен наложниц. Деньги тоже приносят удовольствие. Если у тебя в кармане сто долларов, люди тебя не замечают. Если ты имеешь миллион, все без исключения становятся с тобой очень вежливыми. А если сто миллионов, тебя окружат королевскими почестями. Но и деньги тоже приедаются. Если только…
— Еще минутку, дорогой, и я иду.
Если они не сопряжены с властью. Это другое дело. Власть — такая субстанция, в которой можно купаться вечно. Она бездонна и по разнообразию удовольствий во много раз превосходит секс. О власти мечтают, к ней рвутся, ее никогда достаточно не бывает. Деревенский священник в мечтах видит себя папой римским, мелкий жулик хотел бы стать крупным, а служащий, находящийся в самом низу корпоративной пирамиды, не прочь бы забраться на вершину.
— Я уже почти закончила.
Гонсалес не отличался от других. Да, он порочен, его состояние нажито неправедным путем, но важно не это, а результат. Сейчас он приятельствует с президентом страны. И вполне может через несколько лет занять его место. А что, вполне вероятно. Начнутся официальные визиты в разные страны, можно будет беспрепятственно запустить руки по локоть в казну, все женщины будут его, любая, какую захочет, и вообще он удовлетворит любое желание в течение нескольких минут. Это дает власть. И все тянутся к ней. Маленькая рыбка желает стать большой, большая — китом. И на небесах, наверное, то же самое. Бог вот дал людям Библию, но власть из рук выпускать не намерен. И правильно делает.
— Я готова.
Гонсалес отбросил философию в сторону. Ему нравились девушки с большой грудью и пышными бедрами. Латиноамериканцы любят, чтобы женщины было много.
Через минуту кровать начала колыхаться, заскрипели пружины, затряслась настольная лампа. Гонсалес предался половому акту. Кто сказал, что нечестивому отказано в наслаждении? Чушь!
Телефон зазвонил, когда он удовлетворенно откинулся на подушки. Какого черта!
— Слушаю.
— Сеньор, это Фернандо Ламбада. Ваш счет в Швейцарии кредитован.
— Хорошо.
Гонсалес положил трубку. Полежал минуты две и неожиданно вскрикнул:
— Как это кредитован? Ведь я же…
— Милый, что с тобой? — всполошилась девушка.
Но Гонсалес не видел ее, его глаза остекленели, лицо налилось кровью.
— Ах ты сукин сын! — прохрипел он, задыхаясь, и потянулся к телефону.
«Ягуар» Себастьена резко свернул на авенида Бальбоа. Взвизгнули шины. Затем выехал на авенида Насьональ. Надо как можно скорее выбраться из города. Китайский стратег Сунь-цзы советовал вынуждать сильного врага воевать на местности, наименее для него благоприятной. Сзади напряженно сидела бледная Таня.
— Как же он все-таки узнал?
Себастьен быстро объяснил.
— Что будем делать? — спросила она.
Он пожал плечами:
— Порты и аэропорты для нас закрыты. Там наверняка уже дежурят люди Гонсалеса. Остается только Панамериканское шоссе. Либо на юг, в Колумбию, либо на север, в Коста-Рику. Выбирай. Хочешь, поедем в Колумбию? Посетим ранчо Гонсалеса. — Он рассмеялся.
— Себастьен, перестань шутить, — испуганно проговорила Таня. — Нас могут убить.
— Ладно, — неохотно согласился он. — Колумбия отпадает. Поехали в Коста-Рику.
— А потом куда?
— Ты пробудешь там несколько дней со мной и вернешься в Панаму. К тому времени Гонсалес уже успокоится, можешь быть уверена.
— Я боюсь, Себастьен.
Он погладил ее плечо.
— Поспи немного. До границы с Коста-Рикой ехать восемь часов.
Себастьен бросил взгляд на часы. Почти полночь. Гонсалес прибудет в Панаму самое раннее в восемь утра. Вот тогда и начнется настоящее светопреставление.
Он улыбнулся и нажал на педаль газа. «Ягуар» рванул вперед.
Да, правильно говорят — жизнь непредсказуема. Но Себастьен не собирался становиться пищей этого людоеда.
Надо ли упоминать, что у Гонсалеса имелся собственный реактивный самолет, который летал очень быстро. Однако сейчас хозяин был недоволен. Он бы охотно пристрелил пилота, если бы это помогло добраться до Панамы скорее. Но подобная мера была бесполезной, да еще покрытые овечьими шкурами сиденья оказались бы запачканы кровью. Приходилось терпеть. Полет длился два часа, и каждую секунду этого времени Гонсалес посвятил обдумыванию мести. Он перебирал в уме все мыслимые и немыслимые пытки, анализировал каждую, некоторые отвергал из-за недостаточной жестокости, а у оставшихся уточнял детали. Наконец в девятом часу утра самолет приземлился в международном аэропорту Панамы. Наркобарон со свитой сошел по трапу вниз, где его встречал Хуан со своими людьми.
— Ты, — Гонсалес бросил взгляд на Хуана, — продолжай искать его. И учти, он мне нужен обязательно живым.
Два автомобиля остановились у главного входа в «Банк США». Привратник внимательно выслушал Гонсалеса и покачал головой:
— Сеньор, сегодня суббота, и банк работает только для внесения вкладов. Если вы хотите поговорить с управляющим, вам придется прийти в понедельник.
Наркобарон молча оттолкнул его в сторону и ринулся к лифту.
Даг Салливан любил субботу. Чудесное время. Жена обычно посвящала всю первую половину дня покупкам, предоставляя ему полную свободу. Он включил переговорное устройство.
— Сьюзен, передайте Тэду, что через двадцать минут я жду его в гольф-клубе. Надеюсь, он еще трезвый.
Насвистывая «Дикси», Даг направился к шкафу за клюшками. Погода установилась отличная. Приятно будет сыграть партию в гольф. Однако выйти из кабинета ему не удалось. Его впихнул назад какой-то сумасшедший, за спиной которого стояли двое бандитов.
— Где мои чертовы деньги? — выкрикнул Гонсалес и сунул в руку управляющего квитанции. — Отвечай, ты, hijo de puta! [14]