— Вы считаете, что Прокопий специально исказил истину? — спросила Мария.
— Вполне вероятно. Прокопий был префектом в Константинополе и одним из приближенных Юстиниана. Возможно, он выполнял указание императора, а на самом деле иудейские ценности остались в Константинополе. Хотя Юстиниан и поддерживал христианскую церковь, византийцы любили евреев не больше, чем римляне во времена правления династии Флавиев. И потому я полагаю, что менора в течение пяти последующих столетий находилась в Константинополе, тайно хранясь в построенном Юстинианом соборе — Айя-Софии.
— Но некоторые историки полагают, что иудейские ценности до сих пор тайно хранятся в Риме, — сказал Джек, вопросительно взглянув на О'Коннора. — Они обосновывают свое суждение тем, что церковь еще до вторжения варваров, пользуясь тем, что в четвертом столетии Константин Великий склонился к христианству, стала прибирать к рукам храмы, освобождая их от иудейских святынь и помещая те в тайники.
— Конечно верно, что в Ватикане скопились огромные ценности, о которых широким массам ничего не известно, — согласился О'Коннор. — Они надежно припрятаны. К слову сказать, под собором Святого Истра находятся катакомбы, в которых даже мне не удалось побывать. Но я уверен, что среди этих сокровищ меноры нет. Если бы она хранилась в тайниках Ватикана, меня бы здесь не было. С одной стороны, я дал обязательство не разглашать тайн Ватикана, а с другой — я не стал бы вводить вас в заблуждение. Окажись сокровища Иерусалимского храма во владении Ватикана, они бы являли собой триумф христианства, покаравшего иудеев за соучастие в расправе над Иисусом Христом. Но, разумеется, если эти сокровища оказались на самом деле у Ватикана, это была бы величайшая тайна, разглашение которой могло бы вызвать грандиозный международный скандал и даже привести к войне.
— К войне? — усомнился Джек.
— По крайней мере, к разрыву всяческих отношений между Ватиканом и Израилем. Вековая вражда между христианами и евреями, питающаяся антисемитскими и ультрасионистскими настроениями, достигла бы своего апогея. Если найти менору и вернуть ее в Иерусалим, это событие взорвет и без того нестабильный Ближний Восток. Ортодоксальные евреи сочтут, что возвращение меноры в Святую Землю — первый шаг к восстановлению Иерусалимского храма, на месте которого сейчас располагается мечеть Аль-Акса, одна из главных святынь ислама. Менора придаст Израилю полную уверенность в своих силах, укрепит влияние фундаменталистов в стране, и к ним потянутся нетвердые в вере. А арабы раз и навсегда осознают, что путем переговоров их требования никогда не будут удовлетворены.
— Странно, что нацисты не занимались поисками иудейских сокровищ в Риме, — заметил Джек.
— Такие намерения были, но выступить против папы в открытую нацисты не решились, — ответил О'Коннор. — Но за иудейскими ценностями охотились и после Второй мировой войны. Так, охотники за сокровищами одно время твердо верили, что отыщут Святой Грааль.
Неожиданно за дверью раздался шум, и в комнату влетел Костас.
— Извините, что помешал, — запыхавшись, произнес он, — но, полагаю, вам интересно ознакомиться с этим. — Костас положил перед Джеком листок бумаги. — Помнишь корабельную доску, что мы подняли вместе с железной цепью в бухте Золотой Рог? Ты тогда сказал, что доска выглядит странно.
Джек напряг память, стараясь отрешиться от мыслей, связанных со злоключениями меноры.
— Ну как же, — наконец проговорил он, — прекрасно помню: доска с металлическими заклепками, когда-то входившая в пояс обшивки судна. Тогда я еще сказал, что такая технология постройки судов применялась на северо-западе Европы в раннем Средневековье и вряд ли найденная нами доска — с венецианской галеры 1453 года.
— И ты был прав, — возбужденно подтвердил Костас. — Мы подвергли эту доску анализу. Она сделана из скандинавского дуба и была прилажена к носу ладьи, на которой ходили викинги. Когда ладья таранила бон, но меньшей мере, эта доска сломалась, но судно, вероятно, не затонуло. А теперь посмотри на цифры на листке. Это — дата постройки судна.
— 1042, с погрешностью в один год, — прочел Джек и удивленно взглянул на Костаса.
— Все сходится! — вскочив на ноги, возбуждено возгласил Джереми. — Харальд Хардрада бежал из Константинополя в 1042 году. Его корабль построили, видимо, годом раньше, на берегах Балтики. В бухте Золотой Рог вы подняли цепь, не относящуюся к 1204 году, когда венецианские галеры прорвали бон с помощью гидравлического тарана. Вы подняли цепь, разорванную ладьей викингов на полтора столетия ранее, когда эта ладья уходила из бухты Золотой Рог.
Костас взглянул на экран компьютера: солдаты, участники состоявшейся в Риме триумфальной процессии, несут захваченные в Иудейской войне трофеи и среди них — тяжеленная менора.
— Пожалуй, — произнес он, — я знаю, что утяжелило корабль викингов, позволив ему прорвать заграждение и уйти из бухты Золотой Рог.
— Менора.
Джек кивнул и широко улыбнулся Костасу.
Самолет Международного морского университета накренился на правый борт, и Джек прижался к иллюминатору. Внизу на расстоянии тридцати тысяч футов от самолета простирались воды Атлантики, освещавшиеся в это раннее утро первыми солнечными лучами. Позади остался Рейкьявик, где самолет дозаправили, а затем и Полярный круг, и теперь на горизонте протянулась ослепительно белая полоса, предвестница ледяного поля. И действительно, вскоре показались первые глыбы льда, а затем и настоящие айсберги, уходившие на сотни метров под воду; склоны ледяных гор бороздили тонкие струйки синеватой воды. Но вот началось ледяное поле, просветы чистой воды исчезли, и внизу виднелись лишь айсберги, соединенные льдом и образующие причудливую мозаику, составленную из ледяных гор, холмов и утесов. Наконец на западе показалась земля. Джек наклонился к Марии, сидевшей в кресле напротив, и, кивнув на иллюминатор, спросил:
— Ты видишь ледяную шапку Гренландии?
— Великолепное зрелище, — восхитилась Мария, и Джек снова подумал, что правильно поступил, взяв Марию с собой.
После того как О'Коннор вернулся в Рим, Джек позвонил Джеймсу Маклауду, поставив того в известность, что прилетит взглянуть на находку, обнаруженную у побережья Гренландии. К радости Джека, Маклауд сообщил, что с помощью бура удалось поднять образец породы, позволивший с большей достоверностью допустить, что у побережья Гренландии находится затонувшее судно. Радость, перешедшая в возбуждение, этим не ограничилась: Джек узнал еще об одной находке — по части Марии и Джереми, и они согласились провести вместе с ним несколько дней на исследовательском судне Международного морского университета.
Оторвав взгляд от окна и отложив в сторону лежавший у него на коленях учебник старонорвежского языка, Джек погрузился в раздумье, вспоминая историю Харальда Хардрада. Харальд вызывал у него симпатию, и тому были причины. Предки Джека по материнской линии имели скандинавские корни. Когда-то они переселились на Британские острова, в конце концов осев в Йоркшире и оставив в наследство своим потомкам, светловолосым высоким людям, привязанность к скандинавским обычаям и любовь к исторической родине. Харальд Хардрада был величайшим королем викингов, хотя до конца и не выполнил своего предназначения в жизни. Если бы ему сопутствовала удача и он выиграл бы битву при Стэмфорд-Бридже, история Англии, да и всего мира сложилась бы по-другому. Перед отлетом в Гренландию Джек побывал на месте, где Харальд дал свой последний бой и где в последний раз потрясал боевым топором. Когда Джек оказался на месте сражения, произошедшего около тысячи лет назад, ему почудилось, что Харальд где-то неподалеку, чуть ли не рядом с ним, и все же он ушел с ноля сражения до странности недовольным: что-то было не так.