– Чего же она в Одессе делала?
– В Одессе она не делала ничего. После того как Тарас ее из окна общежития вытащил, быстро забеременела. Рожала уже в Айхале. Это где-то на Севере.
– Понятно, жару ведь ваша подруга, кажется, плохо переносила.
Люся добросовестно отвечала на все вопросы, намеренно не замечая подвоха.
– Она действительно жару не переносила. Ты же помнишь, я рассказывала.
– Про общежитие не рассказывали.
– Да ты что?!После того как девочки потащились к остановке, тетя Нина еще долго не могла успокоиться. Душу ее разрывали два чувства: мести и вины. Причем второе не давало развиваться первому – поэтому ни на какую почту «стучать телеграмму» Валиным родителям тетя Нина не пошла, а через день отправила сына искать пропавшую родственницу.
Где могли находиться беглянки, сержант догадался довольно быстро и, чтобы убедиться в своих догадках, отправился в район студенческих общежитий. Каково же было его удивление, когда на вахте первого медицинского института сообщили, что приемная кампания еще не началась и предоставить информацию о двух иногородних барышнях нет никакой возможности. Это было истинной правдой: до начала вступительных экзаменов оставалось еще довольно много времени. Тарас растерялся.
Впрочем, растерялся не только он. Например, Петрова, узнав, что ночевать негде, закручинилась и предложила Валентине вернуться в злополучный переулок Полярников. Та с негодованием отказалась, укоризненно посмотрев в глаза подруге.
В результате две абитуриентки сидели возле негостеприимной к иногородним общаги и с завистью смотрели на ее обитателей.
– Что-то нужно делать, – промолвила Петрова.
– Зачем?
– Как зачем? Не ночевать же на улице.
– Говорила я тебе, – подвывала Валентина. – Ничего хорошего из этого не получится. Надо ехать домой.
– Ну и поезжай, – абсолютно спокойно обронила Люся.
– А ты?
– А что я?
– Ты поедешь?
– Нет. – Петрова умела быть твердой.
Валя заплакала – она с трудом мирилась с разочарованиями.
– Зачем я тебя послушалась? – продолжила она проникновенный плач.
– Ты меня как раз не слушалась, – безэмоционально отреагировала Люся.
– Ты мне обещала! – набирала обороты Валя.
– Что?
– Что все будет хорошо!
– И что?
– И то! Ночевать негде! Документы начнут принимать только через три дня! Я есть хочу.
– Валь, а я-то здесь при чем?
– При том! Если бы не ты, я бы никуда не поехала!
– Так возвращайся.
– Не хочу возвращаться.
– Ну, значит, не возвращайся.
– Тебе легко говорить, – залилась слезами Валентина.
У Петровой проснулась совесть и обострилось чувство ответственности.
– Подожди, я сейчас, – предупредила она плакавшую подругу и направилась к общежитию.
Из распахнутого окна первого этажа раздавался женский смех. Это Люсю приободрило.
– Девчонки! – крикнула она в наполненную смехом комнату.
– Чего тебе? – легла грудью на подоконник разбитная загорелая блондинка.
– Помогите нам, – приступила Петрова к делу.
– А что случилось-то?
– Мы приехали поступать, а документы начнут принимать только через три дня. А общежитие без направления из приемной комиссии нам не дают. В общем, ночевать нам негде…
– Ясно…
– Может, пустите?
– Подожди.
Блондинка исчезла, и смех на какое-то время прекратился. «Кого нужно пустить?» – донеслось до Петровой, но дальше речь смешалась, и Люся поняла, что прислушивается напрасно.
– Томка, ну зачем нам нужны еще две?
– Они нам, конечно, не нужны, но ведь мы тоже когда-то сюда приехали, никого не знали, – увещевала соседок Тамара.
– Теперь всех абитуриентов, значит, у себя селить будем?
– Зачем всех? Только этих двух!
– Тогда пусть хотя бы полы помоют и окна.
– Ну, окна мыть ни к чему, – возразила Тамара. – А вот полы и ужин приготовить…
– Хоть так, – проворчала одна из невидимых соседок.
– Эй, девушка, иди сюда!
Петрова с готовностью оглянулась:
– Я?
– Ты, ты.
Люся подбежала и преданно заглянула в глаза Тамаре:
– Берете? Можно?
– Берем, но при одном условии.
– Мы согласны.
– Подожди соглашаться, может, раздумаете.
– Не раздумаем, – заверила Петрова.
В окно выглянули остальные девушки и затараторили. В результате условий оказалось не одно, а очевидно больше: полы мыть, еду готовить, по тумбочкам не лазить, чужое не надевать, в комнату заходить не через центральный общаговский вход, не через вахту, а исключительно через окно.
Неспортивная Петрова прыжков с препятствиями не испугалась, в очередной раз заверила благодетельниц, что очень даже «за», и позвала Валентину.
– Ва-а-аль!
Валентина медленно подошла.
– Ва-а-аль, представляешь, девочки согласились нас приютить.
– Где?
– Здесь. У них в комнате.
– Хорошо, – с достоинством ответила Валечка, подхватила свой фанерный чемодан и направилась к входу в общежитие.
– Стой! – засуетилась Петрова. – Туда нельзя. В окно нужно лезть.
– Зачем?
– Вахтер не пустит, у нас пропуска нет.
– Я в окно не полезу, – категорически отказалась еще одна неспортивная девушка.
– Я тебе помогу, – пообещала Люся.
– А ты сама-то залезть пробовала?
– Нет.
– Ну, пробуй давай.
Отступать Петровой было некуда, позади – только застеленные газетами скамейки. Люся браво подошла к распахнутому окну, поставила правую ногу на кирпичный выступ, приподнялась, зацепилась руками за подоконник и взлетела вверх. Там ее приняла Тамара:
– А вещи?
– А вещи Валя подаст.
– Вот эта толстая?
– Она не толстая, – вступилась за подругу Петрова.
– Очень даже толстая, – настаивала Тамара, – и недовольная. Э-э-эй, – завопила она. – Ве-э-щи дава-а-ай!
Валя даже не повернула головы.
– Слушай, она у тебя не просто толстая и недовольная, но еще и глухая! Как твою толстуху зовут?