Сразу возник вопрос: зачем преуспевающий молодой живописец, чьи работы охотно покупали коллекционеры, стал разносить телеграммы? И тут Маша вспомнила: Ильмира, жена бизнесмена Хрустова, купившего целый этаж в их престижном доме, построенном Генштабом, часто выходила из подъезда с этюдником. Оказалось, она посещает платное отделение Школы живописи и ваяния, где проводят творческий досуг, учась правильно держать кисти и палитру, некоторые скучающие домохозяйки из обеспеченных семей. Сексологи пришли к выводу, что занятия живописью наиболее полно возмещают женщинам недостаток внутрисупружеских ласк.
Тогда Илларион выдвинул смелую версию: Подрамникова и Хрустову связывали близкие отношения, а разносчиком телеграмм художник устроился, чтобы, не вызывая подозрений консьержки, проникать в дом к возлюбленной. Ее муж, кстати, часто уезжал на гастроли: он был коммерческим директором и владельцем театра дрессированных кошек с характерным названием «Котовасия». В общем, все сходилось: молодого живописца убил ревнивый муж, застав любовников в минуту непристойности. Шкапов через Машу поделился своими соображениями с Дубягой, и тот радостно побежал докладывать начальству о раскрытии убийства. Словно подтверждая эту догадку, зародившуюся в оживленном мозгу Иллариона, Хрустов, несмотря на подписку о невыезде, скрылся и был объявлен в международный розыск.
Но что-то не давало Шкапову покоя, интуиция военного аналитика подсказывала: уж очень все просто получается. Вновь и вновь расспрашивал он жену, пока не всплыла одна пикантная подробность. Однажды, гуляя с собакой, Маша случайно подслушала, как Ильмира, садясь в «Лексус», резко упрекала мужа в холодности, а кошачий директор жалко оправдывался, мол, у него теперь одновременно два проекта и сил просто не остается. Ильмира же горько расхохоталась, заявив, что давно знает про дрессировщицу Стеллу — третий проект с четвертым номером бюста! Хрустов ответил, что он не против, если жена тихо заведет себе кого-то поприличнее и телесно успокоится. Все это явно не вязалось с версией о слепой вспышке ревности. И тогда Иллариона осенило: Подрамникова убила сама Ильмира, чтобы отомстить мужу за невнимание, навести на него подозрения органов, посадить и завладеть семейным бюджетом. Он сообщил об этом через Машу Дубяге, и капитан радостно побежал докладывать начальству о раскрытии убийства.
Ильмиру арестовали. Но что-то продолжало мучить мозг Иллариона, и он попросил Машу навести справки о бизнесе ушедшего в бега Хрустова. И вскрылась интересная вещь: дела у «Котовасии» в последнее время шли из рук вон плохо, зрительскую массу переманил новый театр «Кискадеры» под руководством талантливого дрессировщика Юлина, который предложил зрителям невиданные аттракционы кошачьей покорности. В результате «Котовасия» оказалась на грани банкротства, и Хрустов, чтобы удержать театр на плаву, заложил все имущество. Кроме того, он даже в коммерческом отчаянье отказал Стелле, а у той подходил к концу гарантийный срок силиконовых достоинств, и требовались деньги на замену. О громком разрыве директора и дрессировщицы знал весь прогорающий театр. Итак, посадив мужа в тюрьму, Ильмира не получила бы ничего, кроме долгов и просроченных имплантов соперницы.
Тогда Шкапов как опытный аналитик решил вернуться к началу, он еще раз подробно расспросил пальцем жену о том, что она видела, будучи понятой, и что ей показалось странным. И Маша вспомнила: на щуплое тело убитого художника был надет огромный белый плащ, но ведь именно сбежавший Хрустов представлял собой тучного мужчину, растолстевшего в результате неправильного питания в ночных ресторанах. Кроме того, в момент убийства, достаточно точно определенный экспертами, шел сильный ливень со шквальными порывами ветра, и консьержка убежала к себе, в соседнюю «хрущёвку», чтобы снять белье, развешенное на балконе, а дверь генштабовского дома оставила открытой. Ильмира, вызванная из камеры на допрос, созналась, что дала мужнин плащ любовнику для непромокаемости. Илларион провел в раздумьях двое суток и пришел к неожиданному выводу: киллер ошибся, из-за плаща приняв Подрамникова за Хрустова, которому и предназначалась пуля! А выпустила ее, конечно, до глубины тела оскорбленная Стелла. Дрессировщицу арестовали, Ильмиру выпустили, а Дубяга побежал к начальству докладывать о раскрытии убийства.
«Но почему продолжает прятаться Хрустов? Кого он боится, если убийца в камере? — снова затомился сомнениями мозг Шкапова. — Странно! Очень странно!» А тут Маша вспомнила еще одну деталь: на ступеньках рядом с убитым художником лежала мертвая кошка, причем ворсистое лицо животного было искажено страшной предсмертной мукой. Это напоминало ухватки мафии, подбрасывающей возле трупа дохлую рыбу или собачью голову, разъясняя морально-нравственные мотивы совершенного убийства.
После долгих раздумий Илларион понял, что преступление связано с профессиональной деятельностью Хрустова, и попросил жену сходить к его конкурентам. Каково же было изумление Маши, когда она узнала, что театр «Кискадеры» закрыт из-за эпидемии, поразившей четвероногих артистов! На них напал африканский ушной клещ — гроза нильских тростниковых кошек, до сих пор в российских пределах не встречавшийся. Эти крошечные кровососы превращали нежных зверьков в бешеных фурий, не способных к артистической деятельности и погибавших в нечеловеческих муках. Если добавить, что кошки вообще трудно поддаются дрессуре и на подготовку каждого усатого исполнителя уходят годы, становится ясно: эпидемия просто уничтожила театр «Кискадеры», обратив в прах многолетние труды и надежды Юлина.
Его арестовали, и он сразу с облегчением сознался: «Да, хотел убить Хрустова за то, что он привез из Египта клещей и погубил конкурирующих кошек». Тем временем за Стеллой установили наблюдение. Выйдя из СИЗО, она помчалась на Белорусский вокзал, вскочила в электричку, доехала до станции «Голицыно», а оттуда — автобусом до садового товарищества «Подмосковные вечера» — именно там, в подполе щитового домика, и прятался директор «Котовасии», понимая: во второй раз убийца не промахнется. Радикально похудевший за время вынужденного голодания, он подтвердил, что лично наловил в нильских тростниках смертоносных клещей и запустил их в уши «кискадеров». Суд приговорил его к пяти годам заключения за порчу чужого имущества. Юлин умер под следствием: он не смог себе простить убийства невинного человека и сам заразил себя африканскими клещами, разделив печальную участь своих четвероногих артистов. Ильмира, продолжая посещать академию живописи и ваяния, вышла замуж за натурщика, поразившего ее женское воображение. А Дубяга, доложив начальству об окончательном раскрытии преступления, получил повышение по службе…
Закончив роман, Владилен долго мучился над названием и наконец придумал — «Ничего, кроме мозга», а чтобы не бросать тень на научно-исследовательский род Чердыниных-Рунге, взял себе псевдоним «В. Рунин», намекая на то, что сочинение детективов — всего лишь временный отход от главной цели жизни — расшифровки знаменитой кимрской дощечки. Рукопись он отправил в популярное издательство «Эскимо», но ответа, конечно, не дождался, так как рукописи теперь не только не рецензируют и не возвращают, но даже не читают. Семь издательств, одно меньше другого, не ответили новоявленному Сименону. Помог, как всегда, Его Величество Случай. Владелец крошечного книгопечатного заведения «Пони-М» подарил на день рождения сынишке ангорского кролика, оказавшегося крайне неаккуратным зверьком. Отчаявшаяся жена попросила издателя принести с работы ненужную рукопись, чтобы выстлать чистыми листами клетку ушастого грязнули. И вот, вернувшись как-то домой, хозяин «Пони-М» застал своего трехлетнего наследника играющим с содержимым домашнего бара, а супругу — жадно читающей странички, предназначенные для гигиены мелкого домашнего звероводства.