Альтаира подвигала мышью, и изображение развернулось. Оно напоминало штрих-код.

— Что вам подсунул этот чертов дилер? — не сдержался Робичек. — И что он взял взамен?

Шелл-Си громко расхохоталась. Альтаира звонко вторила ей, от смеха у нее тряслись плечи.

— Уж поверь мне, чувак, он получил сполна, — произнесла родившаяся в Квебеке афроамериканка. — А взамен дал нам штуку, которая, по его словам, может здорово нас заинтересовать.

Штрих-код продолжал красоваться на экране видеоконсоли. Робичек не понимал, что здесь интересного. По крайней мере, настолько, чтобы ради этого ублажать такого отъявленного негодяя, как Шэдоу.

Опередив его, Шелл-Си подошла к Альтаире:

— Включи режим визуализации данных.

Евразийка подчинилась, и изображение на экране изменилось.

Робичек увидел какую-то цветную ленту, закручивающуюся вокруг собственной оси. Приблизившись, он понял, что лента на самом деле двойная и очень напоминает лестницу, вращающуюся по спирали.

Только тогда он понял, что это такое:

— Как он раздобыл ее генетический код?

Альтаира пожала плечами. Ее волосы ниспадали вниз тяжелыми волнами — черными, как анаконды в вивариуме. Робичек прилагал все силы, чтобы сохранить хладнокровие, но это ему удавалось с трудом, особенно в районе промежности.

Шелл-Си подошла к нему вплотную, и он против собственной воли представил себе, как эти две девушки занимаются ублажением араба. Этот образ вызвал у него отвращение. В то же время Робичек испытывал восхищение и уважение к двум своим соратницам-амазонкам, которые блестяще справились с трудным заданием. Восхищение, уважение и сексуальное возбуждение.

— Важно то, — произнесла Шелл-Си, — что теперь мы знаем наверняка: она здесь, в Монреале, а ее генетический код записан на этом диске.

И она указала на надпись в верхней части экрана: «Оба генетических кода полностью идентичны».

Робичек пожал плечами:

— И вы пошли на такое ради подобного результата? Шизоматрице это известно уже больше месяца, хотя, как я вынужден признать, с тех пор она не продвинулась вперед ни на дюйм. Что касается генетического кода — большое спасибо, но вы наверняка догадываетесь, что на острове имеются тысячи его экземпляров.

Шелл-Си подмигнула подруге:

— Ты что, действительно принимаешь нас за сопливых дурочек, Вакс? Уж поверь мне, Альтаира — настоящая специалистка по важным вопросам, которые нужно задавать… в ответственный момент, да, Альтаира?

И они расхохотались, оставив Робичека один на один с мучительными попытками вообразить себе это во всех ее интимных подробностях.

Шелл-Си сочувственно погладила его по плечу:

— Он сказал, что генетический код был записан на каком-то биочипе русского производства. Там еще есть картотека единомоментных состояний ее центральной нервной системы. Не стану скрывать: именно ради этого мы обе пожертвовали собой.

— Как он раздобыл чип? Вот в чем вопрос.

— Он рассказал нам об одном типе, парне под псевдонимом Ньютон. Живет где-то в западной части города. Шэдоу не сказал где.

Робичек холодно посмотрел на молодую негритянку, уставившись ей прямо в глаза — черные, как палочки ванили. Где-то в их глубине он ощутил нечто вроде остаточных разрядов, вызванных воспоминанием о прошлом.

— Мы действительно говорим о парне, который взял у Мари Зорн образцы крови и живой ткани на анализ и скопировал ее генетический код?

— Мы в этом не уверены.

— То есть как не уверены?

На этот раз Шелл-Си развеселилась не на шутку.

— В определенный, как бы это выразиться, стратегически важный момент, он признался, что Ньютон — это псевдоним и что он обязан хранить свои источники в тайне. Тогда Альтаира кое-что сделала, и он сказал нам, что точно знает: Ньютон получил это от другого парня, его псевдоним — Кеплер. Ньютон и Кеплер якобы общаются в Сети под этими именами. Насколько я поняла, именно таким образом Кеплер посылал биоданные Ньютону, но тут, как бы это выразиться, наш дорогой друг Шэдоу… совсем скис.

И они снова принялись хохотать как безумные.

Робичек уставился на какую-то точку, расположенную где-то в бесконечном пространстве. Он смотрел в окно, выходившее на северную сторону, на крутой спуск, который начинается на бульваре Сен-Лоран от поворота на улицу Онтарио. Вереница машин выстроилась перед светофором на перекрестке с улицей Шербрук. Пробка растянулась на весь квартал, напоминая процессию светлячков, слетающихся к лаундж-барам плато Монт-Ройал.

Однако на самом деле взгляд Робичека терялся где-то в небесном пространстве, которое меняло цвет с голубого на оттенок ультрамариновых чернил. На мгновение взор Вакса остановился на тяжелой массе облаков, приближавшихся с северо-запада. Где-то на самом верху их освещали последние лучи закатного солнца.

Если упомянутые Ньютон и Кеплер обмениваются данными через Интернет, машине не понадобится и десяти секунд на то, чтобы с абсолютной точностью локализовать их местонахождение в Сети.

Настало время передать разнообразные результаты подвигов двух девушек в распоряжение алчущего желудка-мозга, который только и ждет, чтобы его покормили информацией, подобно тому как две анаконды каждый день ожидают возле шлюзовой камеры, когда там появятся маленькие белые мышки.

25

Собранное Романенко досье вызывало серьезный интерес, однако содержало такой объем фактических данных, что, когда компьютер наконец-то закончил его закачку, Тороп не нашел в себе достаточно сил, чтобы насладиться чтением в полной мере.

Тем не менее он засыпал, глядя на сложные диаграммы, и они начали сменять друг друга на черной стене первой фазы его сна. Крупицы информации собирались воедино, складываясь в относительно связный рассказ.

Все началось в 1997 году с Долли, первого целиком клонированного животного, и с первого постановления ООН о защите генома человека. На рубеже столетий целая группа поправок привела к серьезному ограничению научных исследований в этой области научного знания. Эти законы составили костяк Осакской хартии — соглашения между странами — членами ООН, которое запрещало производство и обращение «живых продуктов», не соответствующих нормам этики. Под запрет попали также новые галлюциногенные молекулярные составы. В основу их производства легли технологии по выращиванию генно-модифицированных вирусов, кардинально перестраивающих некоторые конструкции нейронных связей в мозгу.

Судя по всему, Мари перевозила внутри себя «запрещенный продукт животного происхождения», созданный гением доктора Хатэвэя по поручению сибирской ветви мафии, которой руководил Горский. Наверняка это какое-нибудь животное-мутант, модифицированные гены которого могли в промышленных масштабах генерировать наркотическое вещество нового типа, или вирус, или все сразу, или бог знает что еще. Богатые клиенты где-то в Квебеке ждали окончательной поставки товара. Клиенты, принадлежащие к Ноэлитской церкви. Торопу и его команде было поручено присмотреть за девушкой в течение целого триместра — очевидно, до даты родов, после чего она перейдет под надзор местной подпольной медицинской бригады, вплоть до передачи детенышей-«анимутантов» заказчику. Горский годами обкатывал прием с суррогатными матерями. Для него было детской игрой превратить одну из своих обычных сотрудниц в «живой чемодан», содержащий слегка специфичный груз. Мари Зорн провела в России около года, прежде чем попала в эту историю. Она знала Квебек, поскольку родилась здесь. Она оказалась идеальной кандидаткой на роль суррогатной матери, только и всего.