— Я не сказал, что он подозреваемый. Он даже нас не особо интересует, — объяснил Винс. — Просто он последний, кто видел юную леди. Мы должны получить представление о его местонахождении в тот вечер. И хотелось бы сделать это как можно более осторожно.
— Я могу рассказать вам немного, — сказала Энн. — Но, по моему мнению, он замечательный отец. Вот мать Томми — другое дело…
— Неприятная?
— Червонная королева из «Алисы в Стране чудес». Спросите детектива Мендеса.
— А Томми какой?
— Любит бейсбол, играет на пианино и разбирается в математике гораздо лучше, чем я, — ответила она. — Сообразительный, задумчивый, тихий. Мечта любой матери.
— Общительный?
— Нет. Томми — наблюдатель, — сказала Энн, словно погружаясь в свой мир во время обсуждения учеников и анализа их поведения. А они разные. Энн хотела пробраться в маленькие головки детей, понять их. — Он сначала стоит и смотрит на то, что происходит, а потом уже решает, как действовать.
— Ему сегодня досталось.
— Он защищал Вэнди — девочку, на которую напал Дэннис. И сделал это, полностью осознавая, что потом получит от Дэнниса.
Винс улыбнулся.
— Рыцарь без страха и упрека.
— Таков уж он. И, по мнению Томми, его отец такой же.
— Разумно, — оценил Винс. — Могу ли я попросить вас об одолжении? Спросите Томми о том, что происходило в прошлый четверг вечером? Был ли его отец дома?
От этой идеи ей стало не по себе. Винс почувствовал, как возрастает ее сопротивление.
— Это обычные вопросы, и ответить будет нетрудно, — сказал он. — Просто мне кажется, что лучше, чтобы спросили вы. Агент ФБР может напугать ребенка, задавая такие вопросы о его отце. А вам он доверяет.
Она вскинула бровь.
— Вы хотите, чтобы я манипулировала им?
— Ни в коем случае. Я прошу вас задать ему пару вопросов. Только и всего.
— А почему вы не поговорите с миссис Крейн?
— С Червонной королевой? — Он воспользовался ее же собственным определением. — Жены имеют скрытые мотивы. Дети нет.
Она с минуту поразмышляла, глядя на него с выражением «я вам не верю». У нее был щит, как у спартанского воина, которым она могла обороняться, а могла и по кумполу дать: лучшая защита — нападение.
— Я не прошу вас воровать секреты фирмы, — сказал Винс, подцепляя зити. — Просто спросите мальчика, где его отец провел вечер прошлого четверга.
— Думаю, это возможно.
— Что вы знаете о семье Морганов? — продолжил Винс.
— Они хорошие люди. Отец — Стив — адвокат. Сара иногда преподает искусство на государственных курсах, а в основном сидит дома. У них один ребенок — Вэнди.
— Хороший брак?
Энн пожала плечами.
— Насколько мне известно. Только не говорите, что Стив Морган подозреваемый.
— Он был другом Лизы Уорвик. Мы должны проверить его. Это обычная процедура. Если бы дома что-нибудь было не так, вы заметили бы по девочке, правильно?
— А что мне будет за то, что я буду допрашивать учеников? — спросила она, изумив его.
— Я поговорю с вашим директором, — предложил он. — Порекомендую ему организовать для Дэнниса Фармана какие-нибудь консультации. Может, парень смог бы приходить в школу на пару часов в день. Таким образом, вы сможете поддерживать с ним контакт. Как вам мысль?
— Я была бы вам очень благодарна.
Quid pro quo, [22] подумал Винс. Может, она разузнает что-нибудь полезное, а может, из этого ничего не выйдет… кроме ужина… или двух…
Он протянул руку, и она ответила тем же. Рука Энн была маленькой и мягкой, но сильной, словно бы ее обладательница знала, чего хочет. Ему это понравилось.
— Договорились? — уточнил он.
— Договорились.
Винс настоял на том, что проводит Энн до ее машины; она посопротивлялась, но лишь для виду. Пока на свободе разгуливает серийный убийца, жеманничать не время.
Он усадил ее в спортивный маленький красный «фольксваген» и наклонился к приспущенному стеклу.
— Закройте двери и никого не подвозите, — проинструктировал он.
— Слушаюсь, сэр.
— Не зовите меня «сэр». А то я решу, что я уже старый.
— Старый для чего? — спросила она, улыбаясь, словно Мона Лиза, и лукаво глядя на него.
Неожиданно он наклонился ближе и поцеловал ее в губы.
— Для этого, — пробормотал он.
Чертова пуля.
Она не дала ему пощечину. Уже хорошо.
— Спасибо вам за помощь, Энн, — сказал Винс.
Она все еще пыталась осмыслить его поступок.
— Спасибо за зити, — ответила она и тронулась с места.
Он провожал ее взглядом, не позволяя своим мечтам забежать так далеко, как хотелось. Потом перешел улицу и по безлюдному переулку направился к черному ходу офиса Питера Крейна.
Энн налила бокал вина и вышла на веранду с другой стороны дома, чуть отойдя от открытой двери кухни. Она помнила предупреждение Винса быть бдительной. По городу рыщет убийца. Но ее двор был огорожен, а луна ярко светила, и ей хотелось уделить несколько минут тому, чтобы обдумать прошедший вечер перед тем, как отправиться спать.
Она коснулась верхней губы, до сих пор ощущая щекочущее прикосновение щетины, когда Винс поцеловал ее. Она попыталась вспомнить, когда целовалась в последний раз.
Нельзя сказать, что у нее совсем не было свиданий — если честно, она старалась их избегать. Мужчины из ее окружения напоминали подростков-переростков, играющих в видеоигры. Другой круг ее социальной жизни состоял из родителей ее учеников, большинство из которых были женаты, и не многие счастливо. Еще в детстве она уяснила, что брак и дети — не самое лучшее в жизни. Поэтому она к нему не стремилась.
Но Энн не могла не признать, что Винс Леоне привлекал ее, и не только внешностью. Он сильный, умный, знает, чего хочет. Он видит то, что ему нужно, и берет это.
Жаль, он здесь не навсегда. Закончит расследование и вернется в Виргинию, чтобы приступить к расследованию очередного жуткого преступления.
Она не могла представить, каково это — все время жить в окружении смерти и зла. Трех дней для нее оказалось более чем достаточно.
Даже несмотря на глоток теплого крепкого каберне, она дрожала при одной мысли, что зло где-то поблизости, рыскает по улицам, словно волк в поисках жертвы. Она подумала, что делала в понедельник вечером, — раскладывала бумаги, просматривала планы уроков, слушала альбом Фила Коллинза, а кто-то в это время убивал Лизу Уорвик. Она сладко спала, когда убийца зарывал труп девушки в парке, оставив голову на поверхности, чтобы кто-нибудь увидел и ужаснулся.