К тому же уже окончательно стемнело. Путь среди деревьев был лишь один, да и тот основательно затрудняли кусты. Нина пригнулась, пробираясь под наклонившимся стволом. Сквозь шум ветра доносился плеск воды, и казалось странным, что по одному лишь звуку понятно, что вода невероятно холодна.
Нина осторожно шагнула вперед, пытаясь не отрывать ногу от земли, но снег и спутанные ветки не позволяли этого сделать. Пришлось продвигаться маленькими шажками.
Внезапно послышался звук выстрела.
Она быстро повернула голову. Где стреляли? Только не слева… Если…
Затем раздался крик, приглушенный и неразборчивый. Она была уверена, что он донесся справа. Значит, это Фил. Похоже, он в кого-то попал…
Забыв об осторожности, она начала с трудом продираться вперед. Нужно было как можно быстрее добраться до того места, откуда стреляли. Она надеялась, что Уорд тоже слышал выстрел и окажется там раньше ее.
Она вытянула вперед руки с пистолетом и наклонила голову, стараясь избегать ударов холодных, влажных, колючих веток. Ей казалось, будто она сражается с покрытой шипами паутиной. Пытаясь обойти заросли, вставшие на ее пути подобно изгороди, она свернула в сторону. Снова раздался крик, и она рванулась вперед, забыв об опасности.
Еще четыре шага — и она полетела вниз.
Похоже, я зашел чересчур далеко. Даже слишком. Мне казалось, будто я верно оцениваю расстояние, которое собираюсь пройти, но каждый раз, пытаясь вернуться назад ко рву, что-то оказывалось у меня на пути. Деревья, как стоящие, так и упавшие. Завалы бурелома, через которые не перебраться. Нависающие каменные выступы. Скользкие груды камней с трещинами, которые невозможно было перепрыгнуть и которые приходилось обходить. Я удалялся все дальше и дальше влево вдоль становившегося все уже хребта.
В конце концов, мысленно выругавшись, я поднялся еще выше по склону, пока не пересек каменную седловину и передо мной не открылся более-менее прямой путь. Однако дороги назад, похоже, так и не было. Время тянулось слишком медленно, и я жалел, что сейчас не светло. Я был бы рад, если бы Нина могла позвонить в ФБР, или военным, или хотя бы в штаб герл-скаутов. Все наши силы — двое полицейских, один из которых сейчас лежал скорчившись у подножия дерева в ста ярдах отсюда.
Наконец я, похоже, нашел хоть какую-то дорогу к цели, лихорадочно карабкаясь по камням к просвету наверху, где, как мне казалось, можно было пройти.
А затем раздался выстрел.
Возможно, через несколько секунд после него послышался крик, но я не был в этом уверен.
Сунув пистолет в карман, я схватился за торчавшие передо мной камни. Нужно было перебраться через них любой ценой. Подтянувшись, я соскользнул с другой стороны и увидел перед собой относительно свободный путь. Наконец-то.
Едва мои ноги коснулись земли, я бросился бежать.
Она падала очень быстро, пытаясь цепляться за ветки и камни, потеряв по пути пистолет. Ей казалось, будто падение продолжается очень долго, а потом она ударилась животом обо что-то твердое, и ее закрутило так, что закружилась голова. Она приземлилась на бок, словно мешок с бревнами, сброшенный с самолета.
Она сразу же села, чувствуя, как перед глазами все плывет, и попыталась приподняться, еще даже не осознав, где находится. Встав на четвереньки, она посмотрела налево и направо, вперед и назад, пытаясь отыскать пистолет.
Она поняла, что ее окружают темнота и скалы и что шум воды слышен теперь намного ближе.
Но где пистолет?
Она надеялась, что он застрял где-то выше, в какой-нибудь расщелине или между камней. Сейчас он был ей нужен. Очень нужен.
Она поползла вперед, ощупывая землю руками. Голова все еще кружилась после падения, было очень тяжело ориентироваться в пространстве. Холодные камни под руками, влажные и острые. Почти неразличимая чернота. Что там, впереди, — просто темнота или каменная стена?
Справа послышалось нечто похожее на стон, но не слишком близко. В той стороне ничего не было видно.
«Стон — это плохо. Если только это не он. Если только Фил не подстрелил его. Или, может быть, это просто ветер. Если это не ветер и не Человек прямоходящий — тогда это очень плохо».
Впрочем, действительно ли это Фил? Что, если там Уорд? Где она? Возле рва?
Где пистолет? Где этот чертов пистолет?
Она увидела впереди нечто бледное — но не снег. Присмотревшись внимательнее, она поняла, что это. Старая женщина, сжавшаяся в комок под большим пальто. Она сидела на другой стороне мелкого широкого ручья, прислонившись спиной к высокой скале.
Она смотрела на Нину широко раскрытыми глазами, не моргая и не издавая ни звука. Ее голову и плечи покрывал снег, отчего она напоминала статую на заброшенном кладбище, вдали от проторенных дорог.
Силуэт и поза женщины наконец послужили Нине хоть каким-то ориентиром, позволившим понять, где она находится: у самого дна рва, вероятно того самого, с крутыми стенами, но почти ровным дном, шириной футов в пятнадцать, быстро сужающегося в обоих направлениях.
Она моргнула, приводя мысли в порядок, и снова начала искать пистолет, на этот раз заставляя себя не спешить, словно это всего лишь сережка, которую она когда-то потеряла в Малибу, и ее не ждет через пятнадцать минут такси, а самый существенный вопрос для нее — съесть перед обедом салат, закуску или, может быть, просто выпить бокал вина.
Вот он. Слава богу.
Нина подползла к ручью и, подобрав лежащий в воде пистолет, встряхнула его и перезарядила. Пригнувшись, она перебежала на другую сторону и присела рядом с женщиной.
— Вы Патриция Андерс? — тихо спросила она, пытаясь выровнять дыхание.
Женщина продолжала смотреть на нее. На ее ресницах застыл лед. Еще немного — и она превратилась бы в сосульку. Голова ее слегка шевельнулась. Кивнула?
Нина осторожно потрясла ее за плечо.
— Мэм?
— Да, — громко ответила она.
— Тише. С вами кто-то есть? Он здесь?
— Да. Он где-то здесь, — уже тише сказала женщина.
— Кто? Тот парень, Том? Или Хенриксон?
— Он самый. Это не настоящая его фамилия.
— Как раз настоящая.
Нина присела рядом с ней, глядя туда, куда был направлен взгляд женщины, но не увидела ничего, кроме каменистых берегов ручья, чуть более пологих с левой стороны.
Снова послышался болезненный стон.
— Не двигайтесь, — сказала Нина и тут поняла, почему поза женщины показалась ей столь странной. Ее руки были связаны за спиной. Нина начала развязывать узел онемевшими пальцами. Веревка обледенела, и ей казалось, что пройдет вечность, прежде чем она поддастся. Наконец удалось справиться с узлом, и женщина очень медленно переместила руки вперед, словно опасаясь, что они разобьются.