Зандт вдавил педаль в пол и вырвался вперед, затем развернул машину и резко затормозил. Он выскочил наружу еще до того, как смолк двигатель, и точно так же поступил Филдинг, уже вытаскивая руку из-за отворота пиджака.
— Убери, — предложил Зандт.
— Пошел к черту.
Агент держал пистолет обеими руками. Тем временем Нина выбралась из машины с другой стороны, стараясь не ступить в грязь.
— Назад, я сказал, — бесстрастно произнес Филдинг.
— Все в порядке, — сказала Нина. — Черт, туфли пропали.
— Хрен вам все в порядке. Он пытался столкнуть нас с дороги.
— Скорее всего, он просто хотел поговорить. Здесь иногда бывает очень одиноко.
— Может поговорить с моей задницей, — ответил Филдинг. — Эй, ты, положи руки на капот.
Зандт остался где стоял, пока Нина обходила «лексус» спереди, чтобы выйти на дорогу.
— Ты уверена, что это снова он? — спросил он.
— Думаешь, иначе я проделала бы такой путь?
— Никогда не понимал ни единого твоего поступка. Хоть сколько-нибудь. Просто ответь на вопрос.
— Положишь ты руки на капот или нет, черт бы тебя побрал! — заорал Филдинг. Послышался тихий металлический щелчок предохранителя.
Зандт и Нина повернулись к нему. Агент был вне себя от ярости. Нина бросила взгляд на дорогу, по которой к ним приближался большой белый «форд», явно взятый напрокат и двигавшийся не спеша, так чтобы его пассажиры могли хорошо разглядеть озеро в том свете, который еще оставался.
— Спокойно, — сказала Нина. — Или хотите объясняться по поводу этого инцидента с вашим руководством?
Филдинг оглянулся через плечо, увидел машину, подъезжавшую к месту с хорошим обзором, примерно в ста ярдах от них, и опустил оружие.
— Может, все же расскажете, что, черт побери, происходит?
Нина коротко качнула головой, затем снова повернулась к Зандту.
— Я уверена, Джон.
— Тогда почему ты здесь, а не там?
Она небрежно пожала плечами.
— Собственно, сама не знаю. Я не должна была здесь оказаться и уж тем более не должна была с тобой разговаривать. Хочешь послать меня подальше или поедем куда-нибудь и поговорим?
Зандт посмотрел в сторону, на ровную гладь озера. Часть была черной, другая — морозно-серой. На противоположной стороне виднелись небольшая поляна и деревянный летний домик, у стены которого были сложены вязанки дров. Строение не выглядело типовым или купленным по каталогу; скорее кто-то, один или двое, провел немало вечеров, проектируя его на чертежных листах, принесенных домой с работы, и испытывая отчаянное желание как-то поменять свою жизнь. Уже не в первый раз Зандт пожалел, что он не кто-то другой. Скажем, человек, живущий в этом доме. Или один из туристов там, на дороге, которые сейчас стояли у воды, глядя на деревья и напоминая в своих ярких куртках небольшое скопление дорожных огней.
Наконец он кивнул. Нина подошла к Филдингу и немного с ним поговорила. Минуту спустя пистолет агента вернулся на свое место. Когда Зандт отвел взгляд от озера, Филдинг уже с невозмутимым видом сидел в машине.
Нина ждала Зандта у его машины с большой папкой под мышкой.
— Я сказала ему, что поеду с тобой, — коротко бросила она.
Пока Нина садилась, Зандт подошел к «лексусу». Филдинг посмотрел на него сквозь стекло с непонятным выражением на лице и завел двигатель, потом нажал кнопку и опустил стекло.
— Ладно, забудем на этот раз, — сказал он.
Зандт мрачно улыбнулся.
— Только на этот раз.
Филдинг наклонил голову.
— И что это должно означать?
— То, что если мы снова встретимся и ты наставишь на меня пистолет, в каком-нибудь озере будут плавать ошметки федерального агента. И мне плевать, если это нанесет вред экологии.
Зандт отвернулся, оставив агента сидеть с открытым ртом.
Филдинг быстро дал задний ход, подняв облако пыли, нажал на газ и промчался мимо, притормозив лишь затем, чтобы показать средний палец правой руки.
Сев в машину, Зандт увидел, что Нина наблюдает за ним, сложив руки на груди и приподняв бровь.
— Ты все лучше умеешь обращаться с людьми, — сказала она. — Возможно, тебе стоит преподавать соответствующий курс или написать книгу. Я серьезно. Это твой дар. Не борись с ним, лучше поделись с другими. Будь тем, кто ты есть.
— Нина, заткнись.
* * *
До самой Пимонты они ехали молча. Нина сидела, положив папку на колени. Когда они вернулись в поселок, было уже темно и на улице появилось больше автомобилей местных жителей. Во многих окнах горел свет. Зандт остановился перед гостиницей, выключил двигатель, но не стал открывать дверцу, так что Нина продолжала сидеть рядом.
— Все еще хочешь есть? — наконец спросила она. В машине начинало становиться холодно. Мимо уже прошли две пары, направляясь к главному зданию в предвкушении ужина.
Зандт вздрогнул, словно возвращаясь мыслями откуда-то издалека.
— Как пожелаешь.
Она попыталась улыбнуться.
— Мне все равно.
— Здесь — не все равно. Ужин с половины седьмого до девяти. Либо мы поедим сейчас, либо уже утром. Завтрак с семи до восьми и не слишком обильный.
— Здесь что, нигде не купить даже гамбургера? Или чуть позже они уже и сэндвич не могут приготовить?
Зандт повернулся к ней, и на этот раз его улыбка выглядела почти настоящей.
— Ты ведь не из этих краев, верно?
— Нет, слава богу. Как и ты. Там, откуда мы родом, можно поесть когда захочешь. Даешь деньги, и тебе дают еду. Современно и удобно. Или ты столь долго тут прожил, что обо всем забыл?
Он не ответил. Неожиданно она уронила папку под ноги и открыла дверцу.
— Подожди здесь.
Зандт ждал, глядя через ветровое стекло, как она целеустремленно шагает к главному зданию. Голод, который он ощущал после дневной прогулки, давно прошел. Зато он чувствовал холод, как снаружи, так и изнутри. Он не привык иметь дело с теми, кто его знал, и ему было слегка не по себе — мысли и чувства никак не удавалось привести в порядок. Он долгое время провел в пути, и люди, которых он встречал, воспринимались лишь как некий фон: человек за стойкой бара, наполнявший его стакан; парень, несколько дней работавший на заднем дворе мотеля; некто на заправочной станции, который глядел в никуда поверх его машины, пока он заправлялся, а потом выехал на дорогу и быстро исчез. В последнее время он почти ни о чем не думал, чему помогало полное отсутствие каких-либо зацепок, касавшихся его прошлого существования. Появление Нины все изменило. Он пожалел, что не уехал днем раньше и что она, приехав, не обнаружила, что его уже нет. Но Зандт знал о ее настойчивости куда больше других и знал, что если уж она решила его найти — то сделала бы это во что бы то ни стало.