Пастух свистнул. Мальчик поднял голову. Пес свою – повернул: кто свистит?
Пастух показал на циферблат наручных часов и поднял один палец: мол, через час – отбытие на объект. Мальчик кивнул: мол, понял. И продолжил кормление.
Прямо картина Великого Передвижника: «Над вечным покоем»…
Да и вечер хорошим выдался: не душный.
Стартанули в начале двенадцатого. Ночь практически. Быстро докатили – по пустым-то дорогам. Въезжать в поселок Пастух не стал, бросили машину на трассе, на обочине: ей не впервой, привыкла. Через въездную группу Пастух тоже не рискнул – чего зря светиться, когда можно лишние полкилометра пройти, а там ограда кончается, и стражников никаких нет. Типа – коммунизм.
Обосновались как раз в том доме, какой Пастух давеча изнутри исследовал. Света не зажигали, да его, похоже, еще и не подвели к дому. Уселись на каких-то ящиках: в открытое окно отлично просматривался и дом Королевы, и подъезд к нему.
Пока дама не спешила.
– А что если я пока погуляю? – спросил Мальчик.
– И тебя как раз стражники и повяжут. И сдадут на вивисекцию, чтоб неповадно было. Сиди и смотри.
Мальчик замолчал. Может, и обиделся, но вряд ли. Привык к Пастуху-командиру. Но и понять пацана нетрудно: видно, не научили его в детдоме сидеть, лежать, вставать по команде. Может, и хорошо ему, что не научили, но вообще-то плохо. Умение это по жизни часто бывает востребовано…
А Королева приехала сразу за полночь.
Ворота во двор открыла дистанционным пультом, ворота в гараж – тоже. Въехала, вышла из машины, закрыла все ворота, а через несколько секунд в доме зажегся свет. Сразу везде. Пастух поднял бинокль.
Женщина шла по дому и на ходу раздевалась, сбрасывала платье, расстегивала бюстгальтер, что еще – видно не было, урезы окон позволяли картинку только по пояс. А и то ладно, подумал Пастух, Мальчику не стоит таращиться на этот невольный стриптиз, мал еще. Скосил глаза: вот ведь таращится, гад!..
А Королева скрылась из поля зрения, минут десять в нем отсутствовала, а появилась уже в черном блестящем халате и в полотенце на голове. Включила телевизор. Что смотрела – видно снаружи не было.
– Красивая, – сказал Мальчик.
– Красивая, – согласился Пастух.
– И умная, – добавил Мальчик.
– С чего ты взял? – спросил Пастух.
– Была б не умная, так кучеряво не жила бы, – пояснил Мальчик. – Одна ведь, буквально. И все сама. И вон какая…
Какая – не объяснил.
Но Пастух и так понял. И согласился с Мальчиком.
– Тебе ее не жалко? – спросил Мальчик.
– Всех не пережалеешь, – сказал Пастух и тут пожалел о сказанном.
Эта женщина пренебрежения не заслужила. Факт. Но Пастух не знал чем, какими причинами она заслужила смерть. Пастух не задумывался над этим, потому что научен был: задумаешься – просрешь дело. Это – правило, оно жило на войне, а мир, понимал он, ничем от войны не отличается. Разве что стрельбы чуть поменьше.
– Не бери в голову, – сказал любимое Пастух. – Это наша работа. И вообще она – Королева.
Так и сказал: наша работа. То есть его и Мальчика. И имя ей дал – подстать.
А Мальчик, похоже, сейчас так не думал. Его право – так не думать. А право Пастуха – думать иначе. Так, как надо, как положено, как приказано. А еще лучше – вообще не думать. Когда стреляешь, к примеру…
Королева явно ждала телефонного звонка. Крутила в руке мобильник, нажимала на кнопки, смотрела в экран, клала его на стол, снова брала…
– Волнуется, – сказал Мальчик.
– Наверно, есть с чего, – сказал Пастух.
– С чего бы? – задал вопрос Мальчик. – Она же красивая и умная. Имя ты ей правильное выбрал. У нее по определению все должно быть в порядке.
– А вот тут ты ошибаешься, – сказал Пастух. – В жизни у красивых и умных королев так почему-то не бывает…
– Откуда знаешь? – удивился Мальчик.
– В книжках читал, – отговорился Пастух.
И тут, судя по картинке в окне, ей позвонили.
Она схватила аппаратик, прижала к уху, что-то слушала, начала улыбаться, что-то отвечала, уже смеялась, потом схватила со стола карандаш и что-то на чем-то записала, бросила телефон и облегченно откинулась на кресле.
– Случилось что? – спросил Пастух, потому что захотелось спросить об очевидном.
Так бывает: чужое «очевидное» и при сем очевидно радостное вызывает у людей тоже радость. У нормальных людей. Пастух себя таковым числил.
– Поживем-увидим, – серьезно и наставительно, как старый старичок, сказал Мальчик. – Ждет она кого-то, вот что.
Скорее всего, он был прав.
А еще он был странен Пастуху.
Ясный болт, он, Пастух, за эти сумасшедшие дни энд ночи всякого Мальчика повидал, но не всякого полюбил.
Умного, рассудительного, начитанного, веселого, тактичного, легкого на подъем и прочее – замечательно, восхитительно, любим и ценим. А вот скрытного, язвительного, молчащего часами, исчезающего невесть куда в последнее время – надолго, обладающего, кошке ясно, двойным дном, – это все Пастуху подспудно не нравилось. Почему – толком объяснить не мог. Самому себе объяснить…
Или не хотел. Что странно было для Пастуха, любящего ясность в любом деле. Тем более – в своем.
Ну, да ладно, опять в философию ударился!..
Что Батя говорил? Невозможно быть слишком осторожным, вот что он говорил. Типа: нет края у осторожности. Бди и берегись. Днем и ночью…
Оборвал мысль, выругался про себя. Что с тобой, Пастух? Подозреваешь пацана? Ну, так убей его. Мертвые молчат. Книжка такая была. Крутая… А не готов убить, не хочешь, так и не городи огород или, если интеллигентно, не умножай сущности… Он тебе опасен? Ты так не думаешь. Тогда работай работу и не отвлекайся на эти самые сущности.
А фигурантка вдруг начала явно генеральную уборку среди ночи. Обзор был неважным: от окна к окну, за которыми мухой носилась Королева, таская стопы чистого белья – одно окно, застеливая постель в спальне на втором этаже – другое окно, выкидывая из холодильника в полиэтиленовый мусорный мешок что-то, на ее глаз, несвежее, что-то понадкусанное – третье окно… А было и четвертое, и пятое, но вот остальные окна из несданного пустого коттеджа не просматривались, они с другой стороны дома располагались. Да и эти пять тоже – не телевизор, картинка смутная.
– Ждет кого-то, ты прав, – сказал Пастух, в общем, подводя небогатый итог ночного наблюдения.
– Не просто кого-то, – подправил Мальчик, – а кого-то очень близкого… Кто у нее близкий?.. Ты ж в досье читал, Пастух…
– Да не так уж и много близких, – объяснил Пастух. – Мать, сестра… Все, пожалуй… Кто-то из них завтра прилетит-приедет. Из Города-на-Левом-Берегу. А то и вдвоем. Других близких у Королевы нет. Вопрос – когда?