На самом деле именно этого Лиска сейчас и хотела — чтобы она смогла выкинуть из головы фотографии и хотя бы ненадолго стать нормальным человеческим существом. У нее болела голова и ныли зубы — ей сегодня слишком часто приходилось их стискивать. Когда Лиска ждала Ковача, который так и не появился, ее подловил Леонард и сообщил, что Джамал Джексон грозит подать на нее жалобу за жестокое обращение. Оснований у него нет, однако это не помешает ему подцепить какого-нибудь ловкого адвоката и превращать ее жизнь в ад, покуда суд не откажется рассматривать жалобу. Но независимо от исхода, рапорт попадет в ее досье, и БВД начнет копаться в ее делах. Как странно: если бы этот инцидент произошел хотя бы неделей раньше, она могла бы познакомиться с Энди Фэллоном, прежде чем он превратился в труп.
Лиска изучала фотографии, не чувствуя отвращения, которое испытывала бы на ее месте обычная женщина. Эти эмоции остались в прошлом. Она смотрела на снимки как коп, ища в них то, что они могут сообщить. Но внезапно ей пришло в голову, что Энди когда-то было двенадцать лет, как ее старшему сыну Кайлу.
Лиску всегда тревожило, что она проводит с сыновьями слишком мало времени. Мальчики были поглощены школой, скаутским отрядом, хоккеем, а Лиска с головой ушла в работу. При этом она старалась вести хозяйство, готовить еду, посещать родительские собрания и исполнять тысячи других материнских обязанностей. Все это было настолько утомительно, что к концу дня у нее больше ни на что не хватало сил. Как же ей узнать, не сбился ли с пути один из сыновей? Лиска читала, что эксперименты с удушьем с целью эротического самоудовлетворения достаточно распространены среди подростков. Значительная часть самоубийств в этом возрасте являлась на самом деле несчастными случаями во время автоэротических актов. В свои двенадцать лет Кайл больше интересовался спортом, чем девочками, но половая зрелость была не за горами.
Лиска старалась не думать об этом и сосредоточиться на Энди Фэллоне. Если его смерть была несчастным случаем, то к чему эта надпись на зеркале? Допустим, подобный способ самоудовлетворения вошел у Энди в привычку. Но мог ли, в таком случае, об этом не знать Том Пирс? Возможно, нет, если они были только приятелями. А если не только?.. Что, если Пирс лжет, пытаясь защитить память Фэллона — или самого себя?
Четвертое издание “Диагностики и статистики психических расстройств” лежало на столе, открытое на странице 529, где начиналась глава “Сексуальный мазохизм”. Чего только не откалывают люди с целью испытать оргазм! Подвергают себя изнасилованию, избиению, даже заставляют партнеров мочиться на них!
В середине третьей страницы Лиска нашла то, что искала.
“Особенно опасная форма мазохизма, именуемая гипоксифилией, предполагает сексуальное возбуждение с помощью лишения себя кислорода… Акт может совершаться в одиночестве или с партнером. Из-за оплошностей с приспособлениями, ошибок в размещении петли или лигатуры иногда происходит смерть от удушья… Сексуальный мазохизм обычно носит хронический характер — человек склонен к повторениям одного и того же мазохистского акта”.
В одиночестве или с партнером… Первой реакцией Пирса на вопрос о сексуальных пристрастиях Фэллона было возмущение, но оно могло всего лишь прикрывать Другие эмоции: смущение, страх, чувство вины. Стив Пирс утверждал, что он гетеросексуален. Может быть, просто пытался скрыть обратное? Если же он говорил правду, у Энди Фэллона были другие партнеры. Тогда кто именно? В любом случае им нужно побольше узнать о личной жизни Энди Фэллона. Лиска вдруг по-Думала, что если бы кто захотел бы покопаться в ее личной жизни, то был страшно разочарован. Она сама не помнила, когда у нее в последний раз было свидание. Ей было не с кем общаться, кроме копов, а копы, как правило, никудышные бойфренды. Штатские же мужчины ее побаивались. Мысль о подружке с полицейской дубинкой и девятимиллиметровым револьвером не вызывала у них энтузиазма — тем более что речь шла о матери двух детей.
Лиска ощутила чье-то присутствие у входной двери за долю секунды до того, как услышала звук открываемого замка. Вскочив с кушетки и не сводя глаз с двери, она протянула руку к мобильному телефону. Жаль, что это не револьвер, но Лиска, возвращаясь домой, сразу запирала револьвер в шкаф — необходимая мера предосторожности ради безопасности сыновей и их друзей. Однако дубинка оставалась в пределах досягаемости. Лиска ухватилась правой рукой за мягкую рукоятку и привычным движением согнула запястье.
Когда дверь начала открываться, она уже заняла позицию справа от нее, прижавшись к стене и держа дубинку наготове.
В поле зрения появилась кукла Санта-Клауса, надетая на чью-то руку.
— Эй, леди, вы, кажется, собрались прострелить мне задницу? — раздался знакомый голос.
Лиска ощутила гнев и облегчение — ее одновременно бросило в жар и в холод.
— Черт возьми, Стив, твоя задница на это напрашивается! В один прекрасный день я всажу в тебя пулю через эту дверь и оставлю истекать кровью на пороге. Ты этого заслуживаешь.
— Разве так разговаривают с отцом своих детей? — осведомился Стив, входя и закрывая за собой дверь.
Лиска не в первый раз пожалела, что оставила ему ключ. Ей не нравилось, что он приходит и уходит, когда ему вздумается, но ради Кайла и Ар-Джея она предпочитала не портить с ним отношения. В конце концов, несмотря на все свои недостатки, Стив был их отцом и они нуждались в нем.
— Мальчики еще не спят?
— Сейчас половина двенадцатого, Стив. Кайл, Ар-Джей и я живем в реальном мире, где людям приходится вставать по утрам.
Стив пожал плечами, пытаясь придать своему лицу простодушное выражение. Многие женщины попались бы на эту удочку, но Лиска сразу почуяла хорошо знакомое притворство.
— Что тебе нужно?
Губы Стива скривились в усмешке пирата из авантюрного романа. “Должно быть, он сейчас работает над очередным делом”, — подумала Лиска. Хотя его светлые волосы были подстрижены почти по-военному коротко и всегда выглядели аккуратно, он явно не брился несколько дней. Несмотря на грязный армейский китель, заляпанные краской джинсы и старый черный свитер, Стив выглядел чертовски сексуально.
Но у Лиски уже давно выработался против этого иммунитет.
— Я мог бы ответить, что мне нужна ты, — сказал он, шагнув к ней.
— Вот как? — невозмутимо отозвалась Лиска. — А я могла бы тебя нокаутировать. Говори правду.
Усмешка тут же исчезла.
— Неужели я не могу принести мальчикам игрушку? — осведомился Стив, стягивая с руки куклу. — Что с тобой творится, Никки? Чего ты злишься?
— Ты вламываешься в мой дом в половине двенадцатого ночи, пугаешь меня до смерти и ожидаешь, что я буду рада тебя видеть?
— Я не вламывался. У меня есть ключ.
— Телефон у тебя тоже есть. Ты не мог хоть раз им воспользоваться, а не врываться сюда, как смерч?
Стив не ответил. Он никогда не отвечал на вопросы, которые ему не нравились. Положив куклу на кофейный столик, он взял один из снимков Энди Фэллона.