В среду в Министерстве внутренних дел состоялся брифинг, посвященный проблеме борьбы с коррупцией. Журналистов в зале было немного, интерес к деятельности министерства со стороны газетчиков в последнее время поутих. Речь держал первый заместитель министра.
– И последнее, о чем я хотел вас проинформировать, – заканчивал он выступление. – Наше министерство принимает активное участие в разработке Закона о государственной службе и Закона о борьбе с коррупцией. Возглавляет эту работу мой помощник, а научное консультирование осуществляет главный эксперт Александр Евгеньевич Павлов, который давно занимается указанной проблемой.
Павлов слегка улыбнулся и кивнул, представляясь. Тут же в последних рядах взметнулась рука.
– Газета «Континент-Экспресс». Вопрос эксперту Павлову. У вас есть научная концепция борьбы с коррупцией?
– Разумеется. Правда, многим она кажется спорной, но я не теряю надежды убедить моих коллег.
– Пожалуйста, несколько слов об основных положениях вашей теории.
– В несколько слов уложиться трудно, но в самых общих чертах идея состоит в том, чтобы рассматривать явление коррупции с точки зрения экономических категорий. Коррупционное взаимодействие – это, по существу, торговая сделка, в которой есть товар, продавец и покупатель, а также фигурируют себестоимость товара, потребительская стоимость и продажная цена. Если вкратце – то вот так. Если вас интересуют детали, милости прошу ко мне, побеседуем подробно.
Павлов бил с дальним прицелом. Он успел рассмотреть журналистку, задававшую вопрос, и совсем не возражал бы продолжить с ней знакомство. Да и пространное интервью – было бы неплохо.
Удар Александра Евгеньевича достиг цели, потому что журналистка подошла к нему сразу же после брифинга.
– Лебедева, – представилась она, протягивая руку. – Это я задавала вам вопросы.
– Очень приятно. – Павлов галантно поцеловал холеную руку с длинными бронзовыми ногтями.
– Я бы хотела воспользоваться вашим приглашением. Назначьте мне, пожалуйста, время.
Высокая, длинноногая, она легко шагала в ногу с рослым Павловым и, казалось, с трудом сдерживалась, чтобы не побежать. Александр Евгеньевич на секунду задумался, глянул на часы, широко улыбнулся.
– У меня есть время сейчас, если хотите. Пойдемте?
– С удовольствием.
…– Чай, кофе, коньяк? – гостеприимно предложил Павлов, когда они расположились в его кабинете.
– Кофе с коньяком, если можно, – решительно выбрала гостья.
Александр Евгеньевич включил кофеварку, достал коньяк, чашки, миниатюрные рюмочки.
– Как вас зовут? Лариса? Что ж, за знакомство, Лариса! Так о чем мы с вами будем говорить, прекрасная Лариса?
Журналистка рассмеялась. Голос у нее был низкий, а смех – чуть хрипловатый. Она тряхнула рыже-каштановой гривой, по которой пробежала тяжелая волна.
– Александр Евгеньевич, я пришла к вам поговорить о коррупции, а вы меня расслабляете… Так не годится.
– Давайте будем говорить о коррупции, – с готовностью отозвался Павлов. – Вас интересует моя теория?
– Не только. Но начнем с нее, если не возражаете.
Лебедева достала блокнот и ручку, закинула ногу на ногу таким движением, что у Павлова дух захватило.
– Я исхожу из того, – начал не торопясь Александр Евгеньевич, – что человек, дающий взятку, испытывает острую нужду в конкретном действии со стороны должностного лица или просто государственного чиновника. Это действие, назовем его услугой, имеет в глазах данного человека определенную ценность, то есть потребительскую стоимость. И за эту услугу человек готов заплатить некоторую цену, не превышающую в его глазах указанную потребительскую стоимость. Эта мысль понятна?
Лебедева кивнула, не отрываясь от блокнота.
– Далее. Я исхожу из того, что чиновник, обладающий полномочиями, позволяющими ему произвести товар, то есть оказать требуемую услугу, должен принять решение, производить ему этот товар или нет. Иными словами, он должен решить вполне экономическую задачу: какова будет себестоимость товара и какую продажную цену он сможет за него получить. Себестоимость зависит от эффективности внутреннего и внешнего контроля, проще говоря, от степени риска быть разоблаченным. Вот на такой теоретической основе и строится концепция борьбы с коррупцией. Главная цель – разрушение рынка коррупционных услуг путем рассогласования себестоимости товара для производителя и потребительской стоимости для покупателя. Первую надо повышать, вторую снижать, тогда производство станет невыгодным. Видите, как просто.
– Александр Евгеньевич, – журналистка закрыла блокнот и, положив его на край стола, запустила пальцы в густую массу волос, – то, что я записала, пойдет в интервью. А теперь вопрос для меня лично. Вы позволите? Меня всегда интересовал процесс научного мышления. Мне хочется понять, как возникают новые взгляды, новые теории. Расскажите мне, как вы пришли к вашей концепции. Это не под запись.
– Это скучно, Лариса! – взмолился Павлов. – Ну неужели я такой красивой женщине буду рассказывать, как сидел ночами над книгами по экономике и криминологии?! Нет, нет и нет! Слушать о такой рутине – это просто недостойно ваших ушей!
– Вы не похожи на других, Александр Евгеньевич, – сказала Лариса. – Я задавала этот вопрос многим людям, они отвечали мне на него не просто охотно, а даже с бо́́льшим удовольствием, чем рассказывали о своей новой теории. Им, как и мне, был значительно интереснее сам процесс научного поиска, нежели его результат.
– Вероятно, это были настоящие ученые, а я – всего лишь практик с ученой степенью, – развел руками Павлов. – Кроме того, Лариса, вы ведь тоже не похожи на других, а? Вы не только вызывающе красивы, но и очень странно говорите. Отчего?
Журналистка на мгновение смутилась, но быстро овладела собой.
– Видите ли, я довольно долго жила на Востоке, мой муж – работник МИДа. И потом, моя мать – турчанка из Азербайджана, я в детстве много времени провела в тюркоязычной среде. Неужели вы заметили акцент?
– Только в интонациях. А так вы говорите очень правильно. Даже слишком, – великодушно подчеркнул Павлов.
* * *
Если для полковника Павлова среда, двадцать четвертое июня, оказалось днем приятного и многообещающего знакомства, то Настя Каменская столкнулась в этот день с новой задачей. Среди бумаг Филатовой, обычно аккуратно надписанных и снабженных подробными комментариями, обнаружился листок с непонятными и никак не обозначенными цифрами, выписанными в восемь колонок. Над колонками были обозначены годы с 1983-го по 1990-й, но это и было единственным, что можно понять. Сбоку сверху вниз шли наименования строк, в которых Настя до позднего вечера пыталась разобраться. Первая строка была обозначена буквой «З», вторая «Р», третья – «ЗР». Последующие строки обозначались цифрами с 5 до 10, затем шли «1+3», «2» и «Итого». Проделав в уме ряд арифметических операций, Настя убедилась, что числа, стоящие в строке «Итого», получаются в результате сложения не всех чисел, выписанных в соответствующей колонке, а только двух предпоследних. Рядом с абсолютными величинами мелким четким почерком Филатовой приписаны числа с дробью, одни – с пометкой «П», другие – «Р». Было видно, что и Филатова над этим листком провела немало времени: все свободное от цифр пространство исчерчено геометрическими фигурами с замысловатой штриховкой и сплетенными в вензель буквами «В» и «Р». Ярко-красным фломастером обведена строка, обозначенная цифрой «2».