— Это твой первый вызов?
Девица говорила, запинаясь. Явно недостаточно опытная. Два передних зуба сильно выдаются вперед. Щеки — круглые. Похожа на глупенькую мышку, но кожа упругая и блестящая. Руки и ноги красивые, длинные. «Такой необязательно приходить сюда, чтобы развлечься с парнями», — подумал Исияма. Но в девушке чувствовались робость и неуверенность в себе, что портило все впечатление.
— Да, сегодня мой первый день.
— А раньше чем занимался? Какой-то ты не такой.
Разговор поддержал молодой хост, которого дали Исияме в помощники:
— Рюхэй-сан странная личность. Говорит, что работал дизайнером. Вот я, например, автомехаником работал.
Как бы между прочим, парень тоже старался произвести на Ману впечатление. У Маны было молодое, красивое тело, так что если уж выбирать, у кого на содержании тебе быть, то, несомненно, среди хостов Мана должна была пользоваться популярностью.
— Я тебя не спрашивала, — резко одернула Мана парня.
Тот, дурачась, засмеялся, но взгляд его был недобрым, угрожающим. Когда клиентка отвергала хоста, всегда был риск, что хост может отомстить ей, если его мужское достоинство задето. Исияма подумал, что нужно спасти Ману от этого мальчишки. Она была его, Исиямы, добычей.
— А где? Ты в Саппоро работал? — Мана положила руку ему на бедро.
После месяцев физической работы костюм — он купил размер, который привык носить раньше, — был ему в обтяжку.
— В Токио.
— А зачем приехал в Саппоро? Почему работаешь хостом? — кокетливо поинтересовалась Мана, опершись локтями Исияме на бедро.
К этому времени хосты, которых подсадили к ним за столик, уже успели выклянчить у Маны бренди и дорогие коктейли. Исияме стало ее жалко. Он не знал, чем девчонка занимается, но подумал, что не стоит бросаться заработанными деньгами в таком месте.
— Подумал, что это интересная работа.
— Интересная? Ты так думаешь? Клянчить у женщин угощение — это интересно? — язвительно бросила Мана, злобно уставившись на хостов.
Все приуныли. Эта девица не знала правил. Исияме стало ее ужасно жалко.
— Что тут скажешь. Я первый раз на такой работе, и мне кажется, что это может быть забавным.
— Неужели? — Мана недоверчиво посмотрела на Исияму. — Ничего тут интересного.
— Если не нравится, зачем ходишь?
— Это верно.
Вздрогнув, Мана обвела взглядом вокруг. У нее было такое лицо, будто она заметила, что находится посреди джунглей, а у нее нет ни воды, ни пищи.
— А чем, ты думаешь, я занимаюсь?
— Не знаю.
Хосты захихикали. Мана опять нарушала правила: жаловалась на жизнь, что было запрещено в этой игре.
— Я в борделе стриптиз показываю. Члены облизываю. Каждый день штук по шестьдесят. А бывает, что и до ста в день доходит. Только осточертело мне все это. Осточертело. Ты вот знаешь, сколько это стоит?
— Не знаю.
— Один член — три тысячи иен. Мне там приходилось бывать, — засмеялся бывший механик.
— Скажешь тоже, три тысячи! Дешевле. Две тысячи иен. Две тысячи. А за твой, крошечный, так и вообще иен пятьсот.
— Обижаешь.
— За шестьдесят членов — сто двадцать тысяч. Если сюда приходить, то все отберут да еще и не хватит. Вы у меня все отбираете!
Мана, по всей видимости плохо переносившая алкоголь, повисла на Исияме.
— Расточительство какое, — отозвался он.
— Вот и я говорю. Расточительство.
Исияма приготовил для Маны еще один стакан бренди, разбавленный водой, поправил подол задравшейся короткой юбчонки.
— А тебе сколько лет? — спросила Мана.
— Мне сорок четыре.
— А мне двадцать три. Больше двадцати лет разница. У тебя кто-нибудь есть?
— Нет, — покачал головой Исияма.
— Ладно, мне уже пора. Дай мне номер своего мобильного.
Просьба прозвучала так неожиданно, что Исияма удивился. Он протянул ей визитку клуба.
— Пожалуйста, звони по этому телефону.
— Хорошо.
Заплатив сто десять тысяч, Мана ушла. Интересно, сколько из этой суммы достанется ему за этот вызов, — в раздумье склонил голову Исияма, пытаясь подсчитать, когда ему удастся вернуть долг в триста тысяч Кадзуко. Мияо, поглядывавший за всем происходящим издалека, подмигнул Исияме.
— Молодец! Так, глядишь, в десятку лучших попадешь.
— Думаешь?
Он и сам не знал, хотел ли оказаться когда-нибудь в этой самой десятке. Сюда приходили незрелые молодые женщины, такие, как Мана, женщины, которым причинили боль, женщины, которых эксплуатировали. Хосты украдкой злословили по их поводу, но дело они свое знали, и клиентки уходили довольными. Исияма не упрекал за это женщин. А раз так, то, по крайней мере, он сам собирался сделать все, что в его силах. Исияма проводил Ману к выходу и не успел еще вернуться обратно, когда в клубе зазвонил телефон.
— Вам Рюхэя? Подождите секундочку.
Исияма подошел к телефону — звонила Мана.
— Послушай, когда работать закончишь, может, встретимся?
— Хорошо, только я освобожусь часа в три ночи.
— Приходи ко мне. Только обязательно приходи. А то я себе вены вскрою.
— Хорошо.
— Я буду тебя на улице ждать.
После закрытия клуба еще час ушел на уборку. Когда Исияма освободился, часы показывали уже четыре тридцать. Летнее небо начинало светлеть. Перекинув через руку пиджак, Исияма вышел через черный ход на улицу и увидел, как у одной из машин зажглись фары, будто подавая ему сигнал. В красном «БМВ», как и обещала, его ждала Мана.
— Извини, что заставил тебя ждать.
— Ничего. Всегда так.
Получалось, что Мана поступала так не впервые. Девушка открыла дверь, Исияма забрался на соседнее с водителем сиденье. Хотя на улице было прохладно, в машине вовсю работал кондиционер; Исияма покрылся гусиной кожей. Незнакомая певица сладким голосом пела о безответной любви.
— Моя квартира тут совсем рядом.
— Ничего, если мы туда поедем?
— Ага. Нормально. Квартира огромная.
Исияму не интересовало, как живет Мана. Он догадывался, что ничего, превосходящего его воображение, ему там не увидеть. Но Исияме передалось чувство одиночества и неустроенности, исходящее от Маны, и он не смог ей отказать.
Квартира Маны не была такой уж просторной, но в ней чувствовалась какая-то заброшенность, от которой она казалась больше. Неудобно расположенные в ряд три маленькие комнаты, в каждой мебель расставлена так, будто делал это кто-то впопыхах, повсюду разбросаны одежда и всякая мелочовка. Мана уселась перед огромным телевизором и неловко обняла Исияму. Окна не были зашторены, и было видно, как между зданиями поднимается солнце. Исияма смотрел, как солнечные лучи освещают лицо прижавшейся к нему девушки. Бледное, будто у поблекшего цветка, нездоровое лицо.