– В СИЗО. Там список висит, что из вещей и продуктов разрешено передавать подследственным.
Лейтенант Сергиенко сел в машину, захлопнул дверцу…
– Я вам не верю! – крикнула Санька.
Вряд ли ее услышали, от машины остались одни выхлопные газы, впрочем, если б и услышали – что толку? Слова есть слова, это лишь проявление эмоций, глас интуиции, которая может и ошибаться, но никак не доказательство. Девушка вернулась к автомобилю, упала на водительское место и застыла, тупо глядя в стену напротив. Что теперь делать?
Утром Юрий Петрович Крайний прихорашивался перед зеркалом в туалетной комнате, тщательно расчесывая густые седые волосы. Ему понравилось, как он выглядит. А что? В его годы люди развалинами становятся, а он энергичен благодаря занятиям спортом, любознателен – до сих пор не потерял интереса ко всему новому, аккуратен как в одежде, так и в работе, а старики живут по принципу «сойдет и так». Нет. Он в свои шестьдесят семь бодр и жизнерадостен, он молодец. Но не млодец, а жаль, ибо с каждым годом быть в тонусе становится все трудней, но лучше об этом вообще не думать.
Дунув на расческу с тонкими зубчиками, Крайний положил ее во внутренний карман пиджака, поправил узел галстука…
– Юрий Петрович! – заглянул молодой паренек. – Подозреваемого доставили.
И тут его нашли! Крайний не изволил повернуться, а сказал отражению юноши в зеркале:
– Ведите его к кабинету, я сейчас.
Подозреваемый, видно, ночь спал плохо. У людей, которые пережили сильнейший стресс, в лице появляются особенности, которые делают его жертвенным, страдальческим. Например, возникают вертикальные впалости на щеках, отчего и произошло, наверное, выражение «спал с лица». Или осунулся. Но осунулся не от голода, от голода впадины иные, как и страдания голодного человека, – Крайний это знал не понаслышке. К портрету подозреваемого осталось добавить опустошение и безнадежность в глазах, чтобы получился полный образ жертвы. Но жертвами и преступники умеют прикидываться неплохо, некоторые из них достойны премии «Оскар».
Пройдя процедуру «фамилия, имя, отчество, год рождения» и так далее, диалог повел не Крайний, а подозреваемый:
– Где нашли мои отпечатки?
– В гараже на полке стоял стакан, на нем ваши отпечатки, – ответил Крайний, продолжая внимательно и детально изучать Глеба Нефедова.
– Покажите стакан.
Стакан в целлофановой упаковке Крайний достал из ящика и положил на стол, после снова уставился на Глеба. Тот свел к переносице брови и закусил нижнюю губу, явно вспоминая, где и когда он брал его в руки. Но это обычный шестигранный стакан из толстого стекла, универсальный, из таких пьют виски, воду, компоты, соки, да хоть «Кровавую Мэри». Такие стаканы распространены везде: от офисов до баров, как раньше были распространены граненые. В сущности, данный предмет и есть модификация великого изобретения скульптора Мухиной. Кстати, большинство предпочитает держать их дома, они вместительные, стильные, дешевые.
– А где еще? – поинтересовался Глеб.
– Больше отпечатков нет, но есть два окурка, полотенце…
– Полотенце? На нем тоже мои отпечатки?
– Потожировые следы, принадлежащие вам.
Глебу понадобилась минута, чтоб сообразить:
– Выходит, я конченый дебил: позаботился не оставить пальцы, но стакан с отпечатками бросил, окурки и тряпку тоже. Кстати, а я что, во время преступления курил и водку пил? Или сначала убил, а потом курил и пил?
Логику его нельзя не признать: убийца не на пикнике был, чтоб курить, руки вытирать (между прочим, не окровавленные), да еще и пить из стакана. Но Юрий Петрович столько шишек набил, следуя логике, что взял себе за правило: факты, анализ, постепенность и никакой спешки. Перед ним неглупый человек, это видно невооруженным глазом, имеющий высшее образование, стало быть, логикой владеющий. В то же время у подозреваемого положительный заряд, гнусь Крайний научился отличать по вибрациям голоса, но… не все в этой жизни просто.
– А кого я убил, вы хоть скажете? – спросил Глеб после паузы, когда не получил ответа на предыдущие вопросы. – Меня взяли, кинули в камеру, а объяснений – никаких. Так кого?
– Рудольфа Хоруженко…
– Руди?! – остолбенел Глеб.
– Вы его знаете, – сразу отметил Крайний.
– Еще бы… – тихо вымолвил Нефедов. – Мне сказали те, кто арестовывал, что убийство двойное…
– Убита его зам по коммерческим вопросам Ия Трипольская. – Крайний предоставил стопку фотографий Глебу и, когда тот рассматривал снимки, продолжил, не переставая подмечать в его поведении малейшие изменения: – Оба убиты ночью, в начале суток пятнадцатого сентября, приблизительно после двенадцати и… до трех. Где вы были в это время?
– На работе. Ну и ну… Чем это их?
– Заточенной арматурой. Преступник превратил ее в добротную пику, отсюда вывод: убийство преднамеренное, тщательно готовилось. Кто может подтвердить, что вы работали именно в это время? Вызовы были? У вас же фиксируют вызовы? Или счетчик стоит?
– У нас диспетчер, – сказал Глеб, просматривая снимки по второму кругу. – Прошлой ночью вызовы были только до часу, потом – простой. М-да… дела мои хреновые.
Глеб кинул на стол фотографии и свесил голову, Крайний успел заметить на его лбу (до того, как волосы закрыли лицо) россыпь бисерин пота, слава богу, зрение у него – грех жаловаться. Но выступивший пот означает лишь огромную нагрузку на нервную систему, а она появляется как у преступника, так и у невиновного. При всем при том Нефедов вызывал симпатию, однако этот симпатяга отмотал два года, и все же… По причине двойственного отношения к подозреваемому Юрий Петрович не стал выцарапывать из него показания, а серьезно заинтересовался на первый взгляд простым делом. Ему плевать на показатели, он уже в том возрасте, когда служат ради истины, из любви к загадкам, которых попадается не столь много, несмотря на возросшее количество преступлений.
– Мотив у тебя есть? – спросил он Глеба, тот приподнял голову и с отчаянием потерявшего надежду человека кивнул:
– В вашем понимании – да.
– Что значит – в нашем?
– Руди я на дух не переносил и старался, чтоб наши дорожки не пересекались. Негодяй он редкий, но это не повод для убийства. У миллионов людей есть куда более сильные мотивы, а только малая часть способна ненависть вместить в нож, пистолет, кол, которым убили Рудольфа и… эту женщину.
– Хочешь сказать, что ты относишься к большинству?
– Я отношусь к большинству, но доказательств у меня нет.
Собственно, для первого знакомства достаточно поговорили, теперь нужно внимательно изучить протоколы с места преступления, а то и съездить в злополучный гараж и еще разок оглядеться. Улики очень уж сомнительные. Конечно, сейчас встречаются и преступники-идиоты, которые ничего не знают, то есть с абсолютно пустой головой. Как правило, это молодые люди, они-то и оставляют следы да улики. Но человек взрослый и образованный, к тому же отбывший наказание, учитывает свой и чужой опыт, потому должен быть осторожен и дальновиден. Итак, Крайнему нужно найти доказательства вины, помимо найденных улик. Он вызвал конвой.