Денисов погладил Настю по голове и так и замер, чувствуя всем телом боль, пронизывающую эту измученную женщину.
– Бедная девочка, – прошептал он. – Во что же я тебя втравил! Но ведь, кроме тебя, никто не смог бы выйти на Исмаилова. Только ты видела странности в его поведении. Только тебе он показывал свой фильм про музыканта и его деда. И только ты могла бы связать его с тем сценарием, который дала нам Светлана.
– Да, – так же тихо прошептала Настя, слизывая с губ слезы, – только я.
Уже которую ночь Настя проводила почти без сна. Ужас вчерашнего происшествия мешал ей сосредоточиться. Она пыталась сконцентрировать мысли на том, кто такой этот таинственный Макаров и где его искать, а вместо этого думала о Дамире и его фильмах, о несчастной Светлане, о раздавленном горем маленьком Владе, о больном человеке без документов, который убил девушку и который наверняка был одним из многочисленных заказчиков и потребителей творений Дамира и его команды. А может быть, Дамир и есть Макаров? Или все-таки Уздечкин? Уздечкин – кандидатура более подходящая, он отвечает за безопасность. Но кто знает? Единственное, в чем Настя была полностью уверена, так это в том, что Макаров – не Семен, уж слишком он на виду. Хотя часто именно так и случается, об этом еще Эдгар По написал: то, что хотят спрятать, выставляют на видное место. К тому же фамилия Семена неизвестна, вот смеху-то будет, если окажется, что он по документам Семен Макаров.
«Зачем нужен Макаров?» – размышляла Настя, уставившись на цвета слоновой кости оконную штору. Организационными вопросами ведает Семен, это совершенно очевидно из рассказа Светланы. Художественная сторона дела – Исмаилов, безопасность – Уздечкин, все остальные функции носят второстепенный, вспомогательный характер и не могут выполняться главным. Может быть, это не человек, а пустой звук, фамилия для обозначения руководителя, лица, принимающего решение? Чтобы можно было сказать заказчику: «Я узнаю у Макарова», «Как решит Макаров», «Макаров велел…», хотя в каждом конкретном случае это мог быть и Дамир, и Котик, и Семен, и бог его знает кто еще. Ни Света, ни Влад не видели никого, кроме Семена. На съемках они, несомненно, познакомились бы и с Дамиром, и с Котиком, и еще с кем-нибудь, кто помогает с аппаратурой, камерой, освещением. Но после этого они уже никого бы не смогли опознать и не давали бы никаких показаний. Заказчики, конечно, должны быть знакомы и с Дамиром, и с Котиком, и с Семеном, но где они, эти заказчики! Есть один, да и тот невменяемый, его словам верить нельзя, он сейчас вообще ничего связного сказать не может. Тупик. Глухой тупик. И ни одной стоящей улики, одни догадки. Тех, кто известен, точнее вычислен, некому опознать. Тот, кого может опознать Влад, – неизвестно кто и неизвестно где находится. Одна надежда на Москву, но это может затянуться на месяцы… Пока в Москве соберут данные о знакомых и связях Алферова за всю его жизнь, пока проверят, не связан ли кто-нибудь из них с криминалом… И вся эта гигантская кропотливая работа может оказаться проделанной впустую, потому что Алферов стал свидетелем убийства и уже одного этого оказалось достаточно, чтобы посчитать его опасным. Личность того, кого он увидел, никакой роли не играет. Но ответ из Москвы все равно важен: ведь если кто-то убит, а труп его в санатории не обнаружен, то его должны искать. Из жителей Города никто не пропал, это уже выяснили. А если никого вовсе не убивали, а просто схватили и увезли с глаз подальше? Тогда важно, кто это сделал и почему он так испугался, когда его увидел Николай. Нет, как ни крути, придется ждать. Другим путем ей, Насте, к Семену не подобраться. Правда, есть надежда на то, что Дамир или Котик с ним встретятся, но это уже забота Старкова и его людей.
Настя про себя повторила вопросы, которые надо не забыть задать Старкову, он будет звонить, как они договорились, в семь утра.
Анатолий Владимирович и на этот раз не отступил от правила быть пунктуальным. Красная лампочка на аппарате загорелась ровно в семь, минута в минуту.
– Сразу хочу вас проинформировать, что уголовное дело об убийстве Коломиец возбуждено. Шума поднимать пока не будут, в этом нет необходимости. Виновный задержан на месте происшествия очевидцами и направлен в больницу до выхода из «острого» состояния. Личность его установлена, это житель Города Юрий Федорович Марцев, завуч одной из городских школ. Судя по всему, у него шизофрения. Вы удовлетворены?
– Да. Вы узнали что-нибудь о коттеджах в огороженной зоне?
– Конечно, Анастасия Павловна. Я вчера не успел вам сказать, а когда все это случилось, как-то не до того стало. Коттеджи арендуются через коммерческое бюро санатория. Документы при этом не требуются. Плати и живи сколько хочешь. Причем заплатить может кто угодно и назвать любую фамилию, администрация регистрирует оплату и больше ничем не интересуется. Поскольку арендная плата супервысокая, шантрапы там не бывает, люди в основном солидные. Срок аренды истекает, ключ возвращают в бюро – и все довольны.
– А горничные? Они производят уборку в коттеджах?
– Вы попали в точку. Видите ли, при такой организации аренды коттеджами в основном пользуются для увеселения или для того, чтобы провести время с женщиной. В таких ситуациях визит горничной не всегда уместен. Поэтому при оплате клиентов всегда спрашивают, нужно ли производить уборку, и если да, то в какое время. Некоторые вообще отказываются.
– Анатолий Владимирович, в этом направлении надо поработать. Я понимаю, это сложно сделать так, чтобы наш интерес к коттеджам не был заметен, но вы уж постарайтесь. Анатолий Владимирович…
Настя запнулась и замолчала.
– Да? Слушаю вас, алло!
– Я хотела сказать… Вы свое обещание выполнили, а я свое – нет. Вы утрясли вопрос с Коломиец, а я ведь так и не вычислила Макарова. Пока ничего у меня не получается.
– Я все понимаю, Анастасия Павловна, вчера вы были расстроены, взвинчены, вот и сказали сгоряча. Мы и не надеялись, что вам это удастся к сегодняшнему утру. Не беспокойтесь ни о чем, время у нас есть. Эдуард Петрович велел спросить вас, будете ли вы с ним обедать.
– Передайте Эдуарду Петровичу «спасибо» за заботу, но сегодня я побуду здесь. Когда вы мне позвоните в следующий раз?
– Когда скажете.
– Тогда вечером, часов в восемь. Если я до чего-нибудь додумаюсь, то еще останется время на проверку.
– Договорились. В двадцать ноль-ноль.
Убрав аппарат, Настя снова забралась в постель. Она чувствовала себя совершенно разбитой. Провалявшись еще час, решила на завтрак не ходить. Сделала себе кофе, перенесла стакан на тумбочку возле кровати, принесла из ванной полный графин воды, поставила рядом с дымящимся стаканом, туда же перекочевали кипятильник, коробка с сахаром, пачка печенья, пепельница и сигареты. «Теперь можно не вставать хоть до вечера, – хмуро улыбнулась она про себя, залезая под теплое одеяло. – Лень – мое главное достоинство, ничего не скажешь».