Вся эта сложная начинка внутри компьютера давала ему силу. Поистине эту машину создал сам Господь. Господь понимал, что человеку нужно орудие для борьбы с Сатаной.
И приготовлю против тебя истребителей, каждого со своими орудиями, и срубят лучшие кедры твои и бросят в огонь (Иер., 22: 7).
Англия была родиной Наоми Клаэссон. В Англии грешники начали свою совместную жизнь. Там они ее и закончат!
В графстве Суссекс. В селении Кейборн.
В том самом доме, на который он сейчас смотрит.
Таймон Корт упал на колени и сложил руки в молитве. Слезы радости бежали у него по лицу.
Благодарю Тебя, Господи, за то, что указал мне их дом.
Он обращает князей в ничто, делает чем-то пустым судей земли. Едва они посажены, едва посеяны, едва укоренился в земле ствол их, и как только Он дохнул на них, они высохли, и вихрь унес их, как солому (Ис., 40:23, 24).
Джон стоял посередине; чехол от фотоаппарата болтался у него на груди. Люк, в теплой куртке с капюшоном, был слева; Фиби, в шерстяном пальто, — справа. Позади них два гиббона с воплями метались по клетке.
Джон взял детей за руки. Оба были в теплых перчатках и замотаны в шарфы. Дул пронизывающий ноябрьский ветер, с неба сыпалась жесткая ледяная крупка. В воздухе стоял крепкий запах навоза, соломы и корма для животных, к нему примешивались ароматы жареного лука и гамбургеров.
Наоми подняла фотоаппарат. Ее волосы выбивались из-под шапочки с помпоном и лезли в глаза.
— И… улыбнулись! Люк, Фиби, Джон, все хором сказали «сыыыыр»!
В видоискателе она видела их лица. Джон широко улыбнулся. Люк и Фиби немного помедлили, потом одновременно произнесли что-то и, к удивлению и восторгу Наоми, вдруг тоже расплылись в улыбке. Она нажала на кнопку и опустила фотоаппарат.
— Не уверена, что получилось. По-моему, нужного звука не было.
— Попробуй еще раз, милая.
— Хорошо. Итак, еще раз. Все готовы?
Обычно вид зверей, запертых в клетках, действовал на нее угнетающе, но сегодня, несмотря на обстановку и ужасную погоду, Наоми чувствовала себя необыкновенно счастливой. Дети на самом деле улыбались в камеру! Это будет первый снимок, на котором они улыбаются!
Она снова навела на них фотоаппарат, выставила фокус и еще раз нажала на кнопку. Потом передала фотоаппарат Джону.
Он показал изображение Люку и Фиби.
— Видите этих двоих ребятишек? — спросил он. — Кто это?
Люк бросил на экран беглый взгляд; Фиби отвернулась. Обезьяны явно интересовали ее больше.
— Видишь, Люк? — опять спросил Джон.
Люк недоумевающе посмотрел на него. Ну да, фото, я вижу. Что тут такого? — казалось, говорил его взгляд.
— Теперь давай ты, милая. А я вас сфотографирую.
— Давай найдем другой фон, — предложила Наоми.
— Ладно.
Люк и Фиби освободили руки и двинулись обратно к клетке с гиббонами.
— Не подходите слишком близко, мои хорошие, — обеспокоенно вскрикнула Наоми. Она догнала их и положила руки им на плечи. Люк и Фиби, хихикая, стояли перед клеткой. Они обменялись какими-то словами, но Наоми не смогла ничего разобрать. Кажется, они снова говорили на своем зашифрованном языке.
Через пару минут дети начали вертеться, и она почувствовала, что интерес к обезьянам ослабевает.
— Ну, что мы посмотрим теперь?
— Как насчет сов? — вставил Джон. — Мы иногда слышим, как они кричат по ночам. Хотите увидеть, как выглядят совы?
И Люк, и Фиби с готовностью кивнули. Джон поймал взгляд Наоми, и они улыбнулись друг другу.
Джон взял детей за руки. Маленькие, хрупкие ладошки. Ветер продувал его насквозь, но он едва замечал это — так тепло и светло было у него на душе. Наконец он чувствовал связь со своими детьми. О боже, неужели? Они отзывались, реагировали; им нравился зоопарк, нравились животные. Казалось, они выбрались из своего странного кокона.
Они направились к домику с птицами. Проходя мимо сурикатов, Люк и Фиби необыкновенно оживились и стали тянуть их к клетке. Они подошли поближе. Наоми прищурилась.
— «Когда остальные члены семьи копаются в земле, загорают или играют, один сурикат обязательно остается на страже», — прочитала она и повернулась к детям: — Видите вон того зверька? Он как раз смотрит на нас. Он стоит на страже.
Люк хихикнул. Фиби тоже хихикнула и показала на клетку пальцем:
— Суикат!
— Сурикат! — поправила Наоми.
— Суикат! — не согласилась Фиби.
— Суикат! — крикнул Люк.
Они посмотрели сов, потом надолго задержались возле клетки с ленивцем. Он висел на ветке вниз головой и спал.
— Ты бы хотел уметь так висеть, Люк?
Фиби опять засмеялась, сказала что-то Люку, и он засмеялся вслед за ней.
Джон и Наоми снова переглянулись. Отлично! Невероятно! Просто невероятно! Может, мы зря переживаем?
Они вышли наружу, посмотрели лам, потом верблюдов, потом медведей, потом пошли в домик с насекомыми. В стеклянном аквариуме сидела пара огромных тарантулов. Люк и Фиби сделали шаг вперед и тут же отпрянули, крепко сжав руки Джона.
— Не слишком нравятся, да? Мне тоже.
— А уж мне тем более, — вздрогнув, сказала Наоми.
Они двинулись дальше. Возле аквариума с огромным африканскими шершнями Джон остановился и присел рядом с Люком на корточки.
— А как тебе жуки? Всякие ползучие штуки? — прошептал он. — Посмотри-ка на этих шершней — они даже больше, чем тот, которого ты убил прошлым летом. Помнишь?
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Потом Люк отвел взгляд, словно избегая ответа.
— Ну что, ребята? Проголодались? Хотите что-нибудь съесть? Может, по мороженому? Или пойдем на аттракционы? Или хотите покататься верхом?
— Моложеное, — заявила Фиби.
— Моложеное, — поддержал Люк.
Они купили два огромных рожка, посыпанные шоколадной крошкой, и через несколько минут уже вытирали грязные разводы с детских личиков. Одной рукой Джон притянул к себе Наоми и крепко обнял. Она обняла его в ответ. Внезапно, стоя на ледяном ветру, швыряющем ему в лицо горсти мокрого снега, Джон почувствовал невероятное, почти безумное счастье. Наконец у него есть все, о чем только может мечтать мужчина. Обожаемая жена, двое прекрасных детей. Карьера, которая неуклонно идет в гору.
Один только вид измазанного шоколадом Люка, готовящегося снова откусить мороженое, или Наоми, подтирающей каплю мороженого с носа Фиби, доставлял ему такое наслаждение и радость, о которых он раньше и не подозревал.