После звонка Полины новорусскому помещику Мири получила е-мейл с приглашением приехать в следующий четверг на чай. Осознав, что ехать придется за город, да еще неблизко, да от станции железнодорожной там далеко, Мириам поняла, что без машины им не обойтись. Сама она права имела, но водила редко и только за границей. Анри предложил взять машину напрокат и готов был сесть за руль, но Мириам воспротивилась:
— Это тебе не Париж! Тут на дорогах все очень непросто, — сказала она. — Кроме того, мне бы хотелось иметь человека, который не только руль может крутить, но и поможет, в случае чего.
— В случае чего? — сделав ударение на последнем слове, поинтересовался братец.
— Ну, как-то мне неспокойно. А вдруг «Мудрецы» по-прежнему следят за ними?
— У тебя паранойя.
— Может быть. Но я буду чувствовать себя гораздо увереннее, если Виктор согласится со мной работать.
— Кто такой Виктор?
— Человек, который несколько лет был моим телохранителем.
— О? — Анри озадаченно вытаращил глаза. — И от чего же он тебя охранял?
Но у Мири готов был ответ:
— Я работаю с драгоценностями. Ты не представляешь, сколько народу полагает, что ювелиры и геммологи разгуливают по улицам с бриллиантами в карманах.
Такой ответ показался братцу убедительным, и Мири отправилась на поиски Виктора. Она предполагала, что в Москве им понадобится помощь, а потому заранее нашла в бумагах бабушки договор с фирмой, где работал Виктор. Она не стала звонить, поехала лично. Офис охранного предприятия располагался в центре. Отделан был дорого, и Мири сделала вывод, что компания процветает. Сперва ей предложили выбрать другого человека, потому что Виктор занят на объекте, но она напомнила, сколько агентство заработало на предыдущем контракте, и заявила, что и в этот раз они не прогадают. Сообразив, с кем имеет дело, менеджер засуетился, переговоры перенесли в солидный кабинет зам. директора, и договор был подписан через каких-то двадцать минут. Когда на следующее утро Мири вышла из подъезда, подле тротуара ждал темно-синий БМВ, Виктор стоял рядом.
— Здравствуй! — Мири была искренне рада его видеть.
— Здравствуйте, — его невыразительное лицо почти не изменилось, но он увидел все: и что она хорошо выглядит, и что стала более женственной. Отметил он и молодого человека, который таращился на него с детским любопытством.
— Это мой сводный брат Анри, — сказала Мири.
Виктор молча кивнул, открыл для нее дверь и так же молча выслушал рассказ о том, куда они едут и зачем. Братец был недоволен тем, что Мири решила рассказать какому-то охраннику слишком много, но в ответ на его возражения Мириам лишь сухо сказала:
— Этот человек спас мне жизнь. И чтобы защищать нас эффективно, он должен понимать, с чем имеет дело.
Закончив рассказ, после которого Виктор знал почти столько же, сколько Анри, Мири спросила:
— А ты? Как ты поживаешь?
— Работаю, — он пожал плечами. Потом подумал и добавил: — Хотя так интересно, как с вами, не было. Зато сейчас, похоже, наверстаем.
Николай Павлович оказался именно таким, каким описала его Полина: типичный русский помещик. Само собой, и Мири, и ее подруга помещиков лицезрели только в кино, но и сам Яромильский, скорее всего, строил свой образ на основе виденных в молодости фильмов типа «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Жизнь Клима Самгина» и прочих шедевров российского кинематографа. Николай Павлович роста оказался среднего, имел русые, коротко стриженные волосы, ухоженную бородку и здоровый цвет лица. Гостей он вышел встречать в светлом костюме, и в памяти Мириам всплыло почему-то слово «чесуча». Тоже, наверное, откуда-нибудь из Чехова или Куприна. А костюм, скорее всего, был из смесовой ткани: лен, хлопок и немного синтетики, чтобы не очень мялся.
— Вот и молодцы, что к чаю, — радушно воскликнул он. — Люблю, когда люди не опаздывают. Вы Мириам?
— Да, я вам писала.
— Очень рад, — Николай Павлович склонил голову. — А молодой человек?
— Это мой брат Андрей.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Анри усмехнулся и сказал:
— Я приемыш, а потому не в породу.
— Понимаю, — кивнул хозяин. — Семья — вещь забавная. Проходите, прошу вас. И простите, если показался излишне любопытен.
Пока Яромильский вел их в столовую, он успел указать на удивительной красоты лестницу на второй этаж («Что бы там ни говорили, а я думаю, рука Баженова очевидна»), рассказать о непростых отношениях в семье основателя усадьбы Долгорукого-Крымского и пообещать исключительно вкусное варенье к чаю.
В столовой («Малая столовая, изволите ли видеть, мы тут чаевничаем, так уютнее») сидела за столом миловидная полная женщина. У ее ног лежала собака, которая лениво встала обнюхать гостей. На ковре играли дети и котята. Хозяин представил жене посетителей, а потом с притворной строгостью сказал:
— Илона, изволь напоить наших гостей чаем и накормить вкусно, а то я расхвастался, а вдруг сливки скисли и булочки не задались?
Женщина улыбнулась ему ласково, пригласила всех сесть и, пока служанка подавала чай, принялась беседовать о хозяйстве, расспрашивать о Москве, вскользь заметив, что не была уже полгода и пока не хочется.
— По осени думали старших в школу везти, а жалко так… Может, преподавателей найти, да еще пару лет пусть на воле поживут, — говорила она, поглядывая на кутерьму в углу. — Сейчас ведь это проще стало. Хочешь — экстернат, хочешь — домашнее обучение.
Стол ломился от выпечки, творога, меда, варений и прочих вкусностей. Гости не смогли удержаться и наелись так, что Мири решила остаться без ужина.
— Не может быть, чтобы и творог свой и мед, — сказала она, забывшись и по-детски облизывая ложку.
Илона засмеялась:
— Все может быть, только трудов это стоит… Когда коров первых завели, вы не поверите — не могли найти людей, чтобы ухаживать: скотников, доярок. Деревенские не хотят: это ж работать надо да еще не пить. Так я сама доила, когда рук не хватало.
— А я навоз кидал, — подхватил Николай Павлович. — Чудно было, после офиса в Сити… Но как-то это так по-настоящему все схватилось, — он положил руку на грудь, к сердцу. — Хотелось пожить не как марионетки, что только и могут деньги качать да смыться отсюда, когда жареным запахнет.
— У вас получилось, — сказал Андрей.
Мири быстро взглянула на молодого человека: было что-то в его голосе странное.
— Да, — кивнул хозяин. — Хоть и сейчас нелегко бывает. До смешного доходит: чтобы бани построить, бревен нормальных не нашел. Дай, думаю, лесопилку поищу. Короче, купил лес. Теперь строю лесопилку. А уж потом бани будут.
Дети подскочили к столу, и Мири насчитала пятерых разновозрастных и весьма разномастных малышей от трех до семи лет. Она невольно взглянула на хозяйку, но та, улыбнувшись, сказала лишь: