Полицейские были хуже закона, они охотились на девушек, требуя денег и за вход в холлы отеля, и за то, чтобы они могли бродить вокруг бассейна, и за возможность приводить туристов в такое место, как «Каса де Амор», место, предназначенное для кубинских супружеских пар, которым не хватало уединенности дома. Что ж, у проституток была та же проблема, но они могли заплатить больше.

Машины продолжали въезжать и выезжать, девушки доставляли своих клиентов, как маленькие буксиры. Офелия не вмешивалась. Кто-то облаченный властью контролировал эти делишки в «Каса де Амор». То, чего Офелия хотела больше всего, так это, чтобы какой-нибудь начальник ПНР пришел с проверкой, увидел ее и предложил бы развлечься в отеле. На дне плетеной соломенной сумки лежал форменный значок и пистолет. Посмотреть бы на выражение его лица, когда она его предъявит!

Порой Офелию охватывало чувство, что она одна против всего мира. И это ее бессмысленная кампания против практически узаконенной индустрии. Министерство по туризму сопротивлялось любым попыткам преследования проституток, как угрозе будущего кубинской экономики. Публично они, конечно, порицали проституцию, но почему-то при этом всегда добавляли, что на Кубе самые красивые и самые здоровые проститутки в мире…

На прошлой неделе она отловила двенадцатилетнюю путану в Пласа де Армас. Всего на год старше Мюриэль. Неужели это и ее будущее?

Она не вспоминала о Ренко, пока не сдала наблюдательный пост в конце дня и не поехала в Институт судебной медицины, чтобы проверить, готовы ли документы для отправки тела русского шпиона. Когда она обнаружила, что ни тело, ни документы не готовы к отправке, пошла искать доктора Бласа. Директор работал за лабораторным столом.

— Я тут занимаюсь кое-чем, — сказал Блас. — Я не веду расследование, но вы так заинтересовались шприцем. Полагаю, вам это пригодится.

Его инструментом была портативная видеокамера, настолько маленькая, что умещалась в микроскопе. Линза была вынута из микроскопа так, чтобы объектив камеры был нацелен на сероватую массу, нанесенную на лабораторное стеклышко. Провод протянулся от камеры к монитору. На его экране видно увеличенное изображение серой массы. Напротив монитора лежит бальзамический шприц.

— Шприц, которым убили Руфо? — спросила Офелия.

— Да, это шприц, украденный отсюда, из моей лаборатории и найденный в руке Руфо Пинеро. Сложно, но зато очень информативно, так как вещество, найденное в стержне шприца, все равно что результат биопсии.

— Вы взяли его оттуда?

— Из чистого любопытства, — произнес Блас, чуть сдвинув лабораторное стеклышко под объективом камеры. — Идем от обратного: ткань мозга, кровь, соответствующая группе крови Руфо, костная ткань, образец из среднего уха, кожа и еще кровь и кожа. Что особенно интересно, это последняя кровь, которая по логике должна быть первой в стержне шприца. Скажите мне, что вы видите.

— Кровяные клетки.

— Посмотрите внимательнее.

Она подумала, что всегда учится чему-то у Бласа. Присмотревшись, она увидела, что многие клетки казались будто взорвавшимися или лопнувшими, как зерна перезревшего граната.

— С ними что-то не так. Какое-то заболевание?

— Нет, то, что вы видите — это военная передовая, передовая в сражении кровяных клеток, фрагменты клеток и группы антител. В этой крови разрушены эритроциты, это как война.

— С самими собой?

— Нет, такая война клеток происходит тогда, когда кровь двух групп вступает в контакт. Кровь Пинеро и…

— Ренко?

— Очень похоже на то. Мне бы очень хотелось получить образец крови русского.

— Он утверждает, что не был задет.

— Я утверждаю обратное, — он был убежден, и она знала, что если Блас убежден, то почти всегда прав.

— Вы проведете исследование на наркотики? — спросила она.

— Нет необходимости. Хоть вас и не было на вскрытии, но я могу сообщить, что на руке Руфо есть следы старых инъекций. А вы понимаете, что такое новый шприц для наркомана?.. Это доказывает, что у Руфо могло быть два орудия убийства.

— Однако, Ренко жив, а Руфо погиб.

— Признаю, это осложняет ситуацию.

Офелия вспомнила о порезе на пальто Ренко. Он был от ножа. Почему же русский не сказал о ране от иглы?

Блас отметил, что Офелия была в шортах и открытом топе, черные кудри блестели, смуглая кожа матово светилась.

— Кстати, в следующем месяце в Мадриде состоится конференция, на которой я должен выступать. Мне понадобится помощник, чтобы управляться с проектором и таблицами. Вы когда-нибудь были в Испании?

Доктор пользовался успехом у женщин, работающих в институте. По правде говоря, приглашение сопровождать его на международную конференцию было как орден из рук Кастро. Его обожали, порой испытывали к нему благоговейный страх. Все, что Офелии не нравилось в нем, так это то, что его нижняя губа была постоянно влажной. Однако и этого было достаточно.

— Это звучит заманчиво, но мне нужно заботиться о матери.

— Осорио, вы получили от меня уже два предложения на международные конференции, обе очень важные, в интересных местах. Но каждый раз вы отказываетесь, потому что вам нужно заботиться о матери.

— Она такая болезненная.

— Но надеюсь, когда-нибудь она поправится…

— Я тоже, спасибо.

— Если вы уже уходите, то я пока нет, — Блас отодвинул микроскоп и камеру, как если бы они были остывшим ужином. Глаза Офелии, однако, были прикованы к экрану монитора, к увеличенному изображению поля битвы между клетками. Там она искала новый ответ.

9

На Малеконе было гораздо больше полицейских, чем Аркадий мог предположить. Свернув на первую улицу и обойдя патрульную машину на следующем углу, он оказался позади дома, из которого только что вышел. В узком переулке он увидел старый тупорылый джип, перекрашенный в красный цвет. Позади него стояли еще два джипа, зеленый и белый, оба с новой обивкой салонов и новыми бамперами. Они блестели в свете ламп, свисающих с работающего генератора, закрепленного над открытыми дверями гаража. Человек в рабочем комбинезоне проверял автомобильную камеру, опустив ее в ванну с водой. Свое добродушное лицо он поднял при появлении Аркадия, а затем потащил камеру к насосу.

— Нужно подкачать…

В гараже под лампочкой, упрятанной в решетку, на стенде стоял джип, под которым, лежа на спине, работал механик. Когда джип прибавил обороты, из резинового шланга, прикрепленного к выхлопной трубе, вылетело облако белого дыма, заполнив переулок. Гараж был явно предназначен для ремонтника-любителя, об этом говорило отсутствие в нем гидравлических подъемников и ямы. Подвешенный на цепях на потолочной балке двигатель тяжело болтался над гаражным хламом: канистры, коробки с инструментами, пластмассовые бутыли с маслом, шины, монтировки и складной стул, пристроившийся позади стола с деревянными молотками для рихтовки. На стене висели ключи от машин, всюду засаленные тряпки, бамбуковая занавеска отделяла укромный уголок. Аркадий понял, что оказался в помещении под квартирой Приблуды. Рядом с джипом радио состязалось с ним в громкости. Так как капот был открыт, Аркадий смог разглядеть двигатель «лады», резонирующий, как высушенная горошина в пустой банке. Вязаная шапочка, перепачканное лицо и грязная борода выкатились из-под машины, чтобы посмотреть на Аркадия снизу вверх.