Или, может быть, они найдут Сергея и просто отрежут крюк: кому хочется быть втянутым в дело с мертвыми neumatico. Для них это всего лишь история, которую можно рассказывать в баре в Ки-Уэст, о том, как однажды они зацепили сумасшедшего кубинца. Не знаю, я только видел, как моего друга буксировали в темноте, а потом я потерял его из виду. К тому времени как я миновал пост охраны, я не видел даже яхту.
— Вы видели ее название?
— Нет, — Монго допил пиво и посмотрел на сетку с рыбой, — я не сумел даже этого.
— Кому вы рассказали об этом?
— Никому, пока не появились вы. Тогда я рассказал Эрасмо и Факундо, потому что это мои товарищи, мои лучшие друзья.
Вода была такой гладкой и блестящей, что пеликаны могли скользить по своему отражению. Несмотря на то, что Аркадию пришлось провести весь день на жаре, он чувствовал себя довольно комфортно, странный баланс между пивом и пальто.
— Вы узнали тех, кто вышел на палубу судна, на котором отключился свет?
— Нет, я искал Сергея и пытался спрятаться.
— У них было оружие?
— Знаете, — сказал Монго, — это не имеет значения. К тому времени Сергей был уже мертв, и это был несчастный случай. Он сам погиб. Мне очень жаль. — Монго посмотрел на улов. — Я должен идти, чтобы сохранить рыбу свежей. Спасибо за пиво.
«Несчастный случай? После всего, что было? Но это имело смысл, — подумал Аркадий. — Не только сердечный приступ, но и общая неразбериха. Убийства требовали гораздо более серьезного прикрытия. И он приехал из Москвы именно в то время, когда в заливе было найдено тело. Неудивительно, что Руфо напросился к нему в переводчики, и что Луна был так сильно удивлен, увидев фотографию яхт-клуба „Гавана“. Никто не знал, что случилось с Приблудой».
Пока Монго надевал бейсболку, прилаживал камеру на голове, подбирал ласты и рыбу, Аркадий думал о Приблуде. Как его буксировали в резиновых санях из канала в более глубокие воды Гольфстрима, как говорил О'Брайен, где он либо оторвался, либо его сеть была отрезана раздраженным рыбаком. «Сегодня вечером клюют кубинцы!» Была ли это только шутка? Затем долгое путешествие под дождем, дрейф мимо Мирамара, вдоль Малекона до устья залива «Бэг Бэй», как сказал Андрес, капитан хорошего «Пингвина». Под лучом маяка крепости Моро, затем поворот в сторону деревни Касабланки, чтобы наконец застрять среди скопления пластиковых отходов, ржавых пружин матрасов у изъеденных солью причалов, покрытых нефтяной пленкой, где тело могло мокнуть под дождем неделями.
Аркадий достал фотографию Приблуды из кармана пальто и спросил:
— Кто сделал этот снимок?
— Эльмар.
— Какой Эльмар?
— Мостовой, — ответил Монго так, как будто тот был единственным фотографом в мире.
Признание всегда недолговечно и всегда условно, они оба знали, что Аркадий не имел права никого допрашивать. Просто, чтобы увидеть реакцию Монго, Аркадий прочитал надпись на обороте:
— Яхт-клуб «Гавана». Это что-нибудь значит для вас?
— Нет.
— Шутка?
— Нет.
— Общественный клуб?
— Нет.
— Вы знаете, что будет там сегодня вечером?
Это было уже слишком сильным нажимом. Неуловимый Монго попятился на улицу и рысцой двинулся прочь. Груз на его голове покачивался в такт шагам. Сам себе караван, он скользил мимо голубой стены, розовой стены, персиковой, и тень аллеи, казалось, протянулась к нему и поглотила его.
Офелия не была в посольской квартире с тех пор, как она увидела здесь Руфо, распростертого на полу. Синие стены здания и египетские украшения из лотосов и египетских крестов наводили на мысли о Ниле. В сумерках даже автомобиль, стоящий на тротуаре, обладал неким безмолвным величием сфинкса на отдыхе. Пятна краски окружали автомобиль красной юбкой. Соль изъела некогда гордый хром, стекла были выбиты, обивка потрескалась и расползлась, украшение на капоте отсутствовало, но разве сам египетский сфинкс не лишился носа? И хотя он стоял на деревянных блоках, а на колесах уже затвердела грязь, этот зверь, казалось, обещал, что когда-нибудь придет время и он зарычит и воспрянет.
Офелия искала телефон Руфо. Аркадий сказал, что в Москве такой аферист, как Руфо, скорее выйдет из дома без ноги, чем без мобильного телефона. Если бы они проводили официальное расследование, она могла бы получить из КубаСелл весь список имен, связанных с Руфо, и отработать все звонки в обратном порядке. Вместо этого ей придется найти сам телефон. Где-то же он должен быть. Перед тем, как убить человека ножом, а это довольно грязная работа, Руфо принял меры предосторожности, чтобы не испачкаться кровью: сменил обувь и надел поверх своей одежды серебристый непромокаемый комбинезон. А поскольку мобильный телефон предмет деликатный, купить его можно только за доллары, бережливый человек постарается избежать риска сломать его. Руфо был предусмотрителен, фокус был в том, чтобы постараться думать как он.
На стук дверного молотка в квартиру на первом этаже открыла белая женщина в линялом халате, с пышной прической из крашенных хной волос. Офелии казалось, что половина женщин в Гаване всю жизнь готовится к вечеринке, которая так никогда и не состоится. Женщина, в свою очередь, с кислым видом разглядывала одежду jinetera, пока Офелия не предъявила полицейский значок.
— Теперь понятно, — сказала женщина.
— Мне необходимо осмотреть место убийства наверху. У вас есть ключ?
— Нет. В любом случае, вы не можете войти туда. Это собственность России, никто не вправе туда входить. Кто знает, чем они там занимаются?
— Все-таки я хочу взглянуть.
Женщина повела ее наверх. Ее тапочки звонко шлепали по ступенькам. Замок на двери квартиры был явно новым и блестящим, это было видно даже в полутемном холле. Офелия вспомнила, как проводила обыск в гостиной, осматривая диван и сервант, листая «Фидель и искусство» и другие книги. Как второпях прошлась по другим комнатам, опасаясь, что противостояние между Луной и русским выйдет из-под контроля. Вероятность того, что телефон находился в посольской квартире, была невелика. Она потянулась на цыпочках, ощупывая все выступы с обратной стороны темной лестницы, где Руфо мог оставить телефон. Пусто.
— Вы ничего здесь не находили? — спросила Офелия.
— Здесь нечего находить. Русские неделями не появлялись здесь. Скатертью дорога.
Когда Офелия спускалась вниз по лестнице, она провела рукой по стойкам выше и вышла на крыльцо ни с чем, если не считать грязных рук.
— Я же вам говорила, — сказала женщина.
— Вы были правы, — женщина напомнила Офелии ее мать.
— Вы уже вторая.
— Да? Кто еще приходил?
— Крупный негр из министерства внутренних дел. Совсем черный. Он искал везде. У него тоже был телефон. Он набрал номер, но ничего не говорил, только слушал, но не телефон, понимаете?