И вышел из палаты — именно туда, куда указала пальцем медсестра.
Среда, 19 сентября
Через два дня после того, как меня положили в больницу, наряд речной полиции выловил тело Самюэля Купера из Темзы: оно застряло под волнорезом сразу за туннелем Блэкволл. Сама я, конечно, в морг не ездила, но мне показали фотографию.
Река нечасто бывает благосклонна к тем, кто угодил ей в лапы, и к Куперу она снисхождения не проявила. Она терзала, ломала и рвала его, пока он не перестал быть похожим на человека. Я, например, ни за что не узнала бы в этом ломте мяса испуганного наркомана, с которым сражалась на мосту Воксхолл, а потом вместе падала в воду.
Стейси Купер опознала сына по небольшой татуировке между лопаток (это был наконечник стрелы). Отпечатки пальцев подтвердили, что это таки он, а экспертиза ДНК показала, что именно его семя было обнаружено на лобковых волосах Аманды Вестон.
Все это я узнавала от посетителей. Меня несколько раз проведала Таллок, а еще Стеннинг и девочки из нашего подразделения. В первый же день нагрянула и Эмма Бостон; я дала ей короткое, согласованное с Таллок интервью — в неофициальном, разумеется, порядке.
Офицер управления из Скотланд-Ярда принес мне еще один мобильный телефон, так как предыдущий погубили воды Темзы. Все контакты были уже внесены в память. Гейл Майзон принесла мне виноград и сама съела половину грозди. Даже сержант Андерсон засвидетельствовал свое почтение.
Они по анонимной наводке нашли комнату, где жил Купер, — тесную клетушку над прокатом DVD в Актоне. Под завалами всевозможных препаратов, лекарственных и не очень, лежала сумочка Аманды Вестон.
Я сразу спросила насчет той женщины, с которой он якобы сожительствовал, но ничьих следов пребывания там больше не выявили. Купер явно жил сам.
При обыске также были обнаружены две копии огнестрельного оружия. Тот пистолет, которым он угрожал мне, скорее всего, никто уже не найдет, но я удостоверилась, что не ошиблась: пистолет был-таки игрушечным.
— Как ты это поняла? — спросила в один из визитов Таллок. — Он же был точь-в-точь как настоящий.
— Где-то с полгода назад в Саусварке произошло ограбление, — пояснила я. — И все данные обрабатывала я. «Иерихон-941», очень популярная пневматика.
— Теперь понятно, как он завел Аманду Вестон в парк. Помнишь, мы на пленке видели, как они вместе идут по Гроув-роуд?
Я кивнула, вспомнив, что с этой пленкой что-то явно было неладно.
— На первый взгляд, она вроде бы шла добровольно, но если он сказал, что у него пистолет…
Таллок была права. Женщины, которым угрожают пистолетом, обычно готовы на все. Женщины обычно не ожидают тех мучений, которым Аманда подверглась в парковом сарае. Стоит хоть раз такое увидеть — и пуля покажется меньшим из зол.
— С Джеральдиной Джонс, наверно, было то же самое. Если он сказал ей: «Развернись лицом к машине», — она могла подумать, что это ограбление, и повиноваться. Я бы на ее месте поступила точно так же.
Я не спешила с ответом. Таллок принесла мне белую орхидею в горшке — может, Джосбери рассказал ей о моей коллекции комнатных растений? С того утра он ко мне не приходил, но на следующий день я получила неподписанную посылку от немецкой компании «Штайф». Внутри оказался зверек с коричневым мехом, красным бантиком на шее и чрезвычайно симпатичной мордахой. Теперь у меня был плюшевый мишка.
И вот он сидел у меня в ногах, и мне пришлось насильно оторвать от него взгляд, чтобы посмотреть на Таллок.
— Купер сказал, что его подставили. Там, на мосту.
— Они все так говорят, Лэйси.
Наверное, она права.
— Но зачем?
— Да откуда же нам знать! Он давно принимал тяжелые наркотики. Школьные учителя утверждают, что примерным поведением он никогда не отличался. Очевидно, это был человек, который нуждался в помощи, но ему никто не помог.
— Но почему именно эти женщины? И зачем ему понадобились все эти сложности с имитацией Потрошителя?
— У него в квартире нашли много книг о Потрошителе и всякой сувенирной атрибутики — скажем, билет с экскурсии по Уайтчэпел. А почему именно те женщины? Ну, может, он их знал. Он же часто ошивался в школе. Может, его раздражали успешные люди.
Я кивнула. Логично.
Таллок достала из кармана пакетик для улик. Внутри что-то было.
— А еще мы нашли у него твою фотографию, Лэйси. Это моментальный снимок. Как ты думаешь, когда он мог его сделать?
Я взяла пакетик в руки. Какая-то улица, я открываю машину. Что-то привлекло мое внимание, и я крепко задумалась. Эту куртку я купила два года назад. Джинсы… Не помню, чтобы меня фотографировали.
— Ребята уже этим занимаются. Как только определим место, можно будет по свету и теням примерно назвать и время года. Может, даже записи с камер слежения найдутся. Нам необходимо выяснить, почему он зациклился именно на тебе.
Я со вздохом опустилась на подушки.
— Значит, это все, да? Мы поймали Джека-потрошителя.
Таллок встала и улыбнулась.
— По-моему, он сам решил, кто его поймает.
На ближайшие несколько дней Дана Таллок стала знаменитостью. Давать интервью она не хотела, но начальство настояло. Молодая — раз, женщина — два, экзотических кровей — три. Идеальная кандидатура. Кто-то даже мне предлагал дать интервью, прямо с больничной койки. Я отказала, мотивируя тем, что только начинаю карьеру в органах и излишняя слава мне пока ни к чему. Меня похвалили и назвали «мудрой не по годам».
Официально я была на больничном, но, когда заехала за вещами в участок, меня встретили стоячей овацией. Я снова расплакалась и наобнималась на несколько лет вперед. Боюсь, эти засранцы сломали мне еще одно ребро.
Выглядела я по-прежнему не ахти, но уже смирилась с этим. Под обезболивающим спалось слаще, чем когда-либо. А когда я просыпалась, рядом всегда был бурый мишка с красным бантиком.
В первое воскресное утро после выписки я, превозмогая боль, потащилась на автобусе на южный берег. В одном не самом популярном кафе у реки я увидела тощую, бледную девицу с крашеными черными волосами. Она сидела в очках, хотя нужды в этом не было. Когда я подошла, она даже не подняла глаз. А вот компания тинэйджеров за соседним столиком ее точно заприметила: они не таясь шушукались, и я подумала, как же часто бедняге приходится терпеть подобные грубости. За последние дни я на собственной шкуре ощутила, каково это, когда на тебя глазеют, — и не потому, что ты сегодня шикарно выглядишь.
— Привет, — сказала я, подойдя ближе.
Эмма Бостон наконец приподняла очки.
— Ого! Ну и досталось же тебе. — Она ни с того ни с сего улыбнулась, обнажив удивительно белые, как для заядлой курильщицы, зубы. — Садись, будем вместе выступать в цирке уродов.