Дом № 31 — из деревенских. Калмычков проехал мимо него и остановился в сотне метров. Мотор не заглушил.
Проверил связь, пистолет переложил в карман. Вышел, огляделся.
Тихо. Ничего настораживающего. Пошел к калитке. Следов чужих шин на дороге нет. Снег не тронут. Нащупал крючок и открыл калитку. Огляделся. Тропинка к дому почищена, но припорошена слоем свежевыпавшего снега. В доме — люди. Горит тусклый свет и работает телевизор.
Домик маленький, в четыре окошка. Бревенчатый, под ветхой вагонкой. Вход через веранду, прилепленную справа к основному строению. Постучал в растресканную дверь. Никогда не работал в деревне, поэтому вздрогнул, когда слева от него, в оконце основного дома, зажегся свет. К стеклу приникло чье-то лицо, стараясь ладонями отгородиться от лампочки и разглядеть в темноте пришельца. Калмычков повернулся к окошку.
«Там милиция…» — донесся удивленный детский голос.
Через минуту свет включили на веранде, и сквозь дверь мужской голос спросил: «Что надо, в такую позднотень?»
— Откройте, пожалуйста! Я из милиции… — сказал Калмычков.
Лязгнула защелка, немного приоткрылась дверь. В проем высунул голову пожилой мужчина.
— По нынешним законам милиция должна с ордером ходить, — выговорил он Калмычкову, вглядываясь в его лицо и погоны. Но пригласил: — Заходьте.
С веранды, через маленькую прихожую, прошли в кухню, потом в комнату.
На диване сидела немолодая, полная женщина и девочка лет двенадцати. Худенькая и испуганная.
— Здравствуйте. Полковник Калмычков. Из Москвы. Зовут меня — Николай Иванович. — Он без приглашения сел на стул, благо пара их стояла у печки. — Что интересного хотите мне рассказать?
Хозяева молчали, разглядывая незваного гостя. Может, они «ни при делах?» Генерал назвал только адрес.
— Понимаете, зачем я приехал?.. — спросил Калмычков. В ответ — тишина. — Как ваша фамилия, как зовут хозяина и хозяйку? — затормошил их Калмычков.
— Тимохины… — пробурчал хозяин. — Тимохины, Павел Федорович и Татьяна… Петровна, да Петровна… Дочка наша младшая — Вероника.
— Красивые имена у тверских девчонок, — сказал Калмычков. — Я хочу узнать про чужого мужчину, который появился сегодня. Он звонил от вас. Где он?
— Рассказывай уж, дуреха, раз вляпалась. Небось, беглый какой… Целый полковник приехал.
Девочка теребила подол платьица и молчала.
— Да что вы! Никакой он не беглый, — успокоил их Калмычков. — Наш человек…
— Ничего и не ваш! — встрепенулась девочка. — Он сказал, что приедет милиция, или кто-нибудь еще. Но разговаривать можно только с Калмычковым. Остальные — чужие. Какой же он ваш?
— Документик поглядеть можно? — спросил Павел Федорович. Калмычков показал удостоверение.
— Дяденька говорил: Калмычков приедет из Питера… — недоверчиво поглядела на него девочка.
— Меня перевели в Москву. Десять дней назад. Он этого не знал. Расскажите по порядку, — попросил Калмычков.
— Дочка его встретила у нашей калитки… — начал Павел Федорович, но девчушка оборвала.
— Не так! Его под утро с поезда сбросили. Это все знают! В школу шла, кровь на снегу видела. До метели. Говорят, он полз по улице и в двери стучался, где собак во дворе не было. Весь поселок перебудил.
— И что, пустил кто-нибудь? — спросил Калмычков.
— Жди! Пустят чужого… — хмыкнул Павел Федорович. — Только такие дурехи, как наша.
— Не перебивайте! — обиделась Вероника. — Конечно, никто бомжа не пустит. Одежда порвана, сам в крови, в синяках. Видели бы его!.. Но он не бомж. Опять сбили!.. Утром я кровь на снегу видела. В школе девчонки рассказали, что он в двери стучался. А после обеда иду домой… Нет, сначала к Ленке ходила… В общем, темнеть уже начало. Подхожу к нашей калитке, он сидит. Спиной об забор уперся и смотрит. Мне кажется — не бомж… Лицо в синяках, но не обросшее… Знаете, бомжи и летом с бородами.
— А что, у вас бомжи водятся? — решил уточнить Калмычков.
— Что ж мы, не люди? — подала голос Вероникина мать. — Рядом железка, свалка. Город недалеко. У нас этого добра навалом.
— Значит, как выглядят бомжи, ты знаешь, — спросил Калмычков Веронику. — Чем он еще на бомжа не похож?
— От него не пахло. Бомжи воняют! Фу…Близко не пройдешь… Лицо у него не как у алкаша. У них лица становятся… Как это… Не людские.
— Деградация? — уточнил Калмычков.
— Наверно. А этот — обычный человек, только избитый. Без бороды.
— Что он сказал?
— Сказал, что ему нужно позвонить. Я на него заругалась, припугнула, что собаку спущу… У нас и собаки нет. Убежал Джек на той неделе. Мамка не кормит… Вот. Он глаза закрыл, думала — все. Потом открыл, смотрит… Молчит. Жалко стало. Я домой сходила, папкин мобильник взяла. Хорошо, заряженный и с деньгами, оказался.
— Старшая дочь на день рождения подарила. Иногда пригождается… — дал справку Павел Федорович.
— У него пальцы закоченели, — продолжила рассказ Вероника. — Попросил меня номер набрать. Сказал — нам оплатят. Позвонил, потом рассказал, что вам передать. Пока я телефон домой относила, он уполз куда-то.
— А что передать велел?
— Сейчас вспомню… «Третий забор по ходу, под елкой». Спрятал что-нибудь…
— Больше, ты его не видела?.. И не искала? — спросил Калмычков.
— Зачем он мне? Больно нужно бомжей разыскивать… — она отвернулась, застыдившись, как подумал Калмычков, своей черствости.
— И под елкой вы не смотрели? — спросил Калмычков. Все отрицательно замотали головами. Он достал из кармана пятьсот рублей, отдал хозяину. — Спасибо. За звонок, думаю, рассчитались.
В это время рация ожила. Ребята из джипа, справились о ситуации.
— Все нормально, я в доме. Поработать придется. Будем искать. Может, всю ночь. Если еще не замерз, до утра точно не дотянет, — ответил им Калмычков.
Мужики попросили разрешения катнуться на заправку. Бензина не хватит, если всю ночь с включенной печкой сидеть. Он разрешил, велел купить сигарет и чего-нибудь съедобного.
Жена Павла Федоровича встрепенулась, услыхав про съедобное:
— Сижу как курица. Чаю не предложила!..
— Курица и есть… — проворчал хозяин.
За чаем Калмычков выспрашивал, куда мог уползти мужчина, чтобы спрятаться от холода. Местным виднее.
— Пустые дома в округе есть. Может, заполз в какой. Может, в сараях, в баньках. В стогах. Отлежится… Бог даст, не замерзнет. Рядом трасса. Найдет, чем уехать, — размышлял вслух Павел Федорович.
— Метель. Следов не отыщешь… Придется дом за домом, — посетовал Калмычков. — Далеко не уполз. Управимся!.. Лишь бы гостей не принесло. Никому не открывайте, кроме меня. Даже, если с милицией придут… — пугать хозяев не хотелось, но старики Самсоновы слишком больно напоминали о Щербаковых методах работы со свидетелями. — Ни в коем случае не открывайте и в переговоры не вступайте. Затихаритесь как мыши. Все сделаю сам. Ружье есть?