– Права я купил десять лет назад, уважаемая, – сообщил мужик все тем же ровным голосом. – Но сегодня я без водителя, а сам ездить давно отвык.

– Ну так ходили бы пешком!

Ольгу уже тошнило от этого чванливого тормоза. Человек вообще ничего не соображает, то есть вообще ничего! Невероятно!

– Я учту ваши замечания, – пообещал мужик. Кивнул ей на прощание с вежливой улыбочкой и удалился, оставив Ольгу лютовать на стоянке.

…Встреча с Николаем Ивановичем, директором по рекламе «Строймастера», в который раз оказалась пустой тратой времени. Директор был человеком старой, еще советской закалки, новых веяний не понимал и не принимал, упирался рогом и все Ольгины предложения считал легковесными, не соответствующими уровню компании. Прощаясь после двухчасовой беседы, Ольга улыбалась, конечно, и обещала учесть все его пожелания, но про себя искренне желала этому старому тугодуму немедленно провалиться сквозь землю.

Призвав на голову директора все мыслимые и немыслимые несчастья, включая такие распространенные кары небесные, как глад, мор и нашествие саранчи, Ольга направилась к машине.

Долговязый мужик в костюме, на которого она наорала с утра, видел в окно, как эта сердитая девица садится в машину, как выруливает со стоянки. Он поморщился, нажал кнопку селектора, дал секретарше распоряжение немедленно найти замену заболевшему водителю и попросил кофе.

Секретарша бесшумно появилась в кабинете, поставила на стол поднос со свежесваренным кофе:

– Сергей Леонидович, к вам Николай Иванович по поводу рекламных буклетов. Примете?

Но Барышев своего зама по рекламе принимать не стал. Пусть сам разбирается. Еще не хватало гендиректору лично заниматься какими-то буклетами.

* * *

По дороге в кабинет Ольгу перехватила Дарья:

– Оль! Поговорить надо. У меня проект по детскому питанию завис, Бойко не справляется.

Ольга кивнула:

– Заходи, говори. Только по-быстрому. У меня в два встреча.

– Да я, собственно, все сказала. Вот эскизы Вадима. Сама посмотри.

Ольга отпустила Дарью, посмотрела эскизы. Эскизы никуда не годились. Ну что ж, Вадим. Видит бог, ничего личного. Просто пора платить по счетам.

Ольга нажала кнопку селектора и попросила вызвать к ней Бойко.

Через минуту в дверь постучали, вошел Вадим, плюхнулся в кресло:

– Привет!

– Привет, Вадик.

– Чего вызывала?

– У меня есть для тебя сообщение, Вадим. Ты уволен.

Бойко похлопал глазами, открыл рот. Потом снова закрыл и опять открыл, привстал в кресле…

– Я… не понял.

Ольга откинулась в кресле, посмотрела на него:

– Ты все понял, и я все поняла. Давно. Денежки получишь в бухгалтерии.

Вадим снова плюхнулся в кресло:

– Я… Я никуда не уйду. Ты права не имеешь.

Губы у него дрожали. Ольге даже на секунду стало его жалко. Впрочем, на войне как на войне. Ее что-то не больно много жалели.

– О’кей, – Ольга повернулась к монитору. – Тогда дуй в народный суд. С жалобой.

– Ты… Я… Я тут шесть лет работаю!

Ольга кивнула:

– Я в курсе. Следующие шесть лет будешь работать в другом месте. Только вряд ли ты там столько протянешь. Ты плохой работник, Вадик.

– А ты… ты… ты сука!

Ба! Да он сейчас заплачет!

– Это всем известно. Давай, Вадик. Вперед. На родину слонов. – Запищал селектор, голос секретарши из динамика сообщил, что на второй линии – Дмитрий Эдуардович. Ольга сняла трубку, повернулась к Вадиму спиной.

Он понял, что аудиенция закончена, что сука из Урюпинска его проглотила и не подавилась. Сука! Мразь! Самородок хренов! Вадим вскочил, выбежал из кабинета, шваркнув дверью так, что со стеллажа посыпались коробки с дисками.

– Что у тебя там за тарарам? – раздался голос Грозовского в телефонной трубке.

– Я Вадика Бойко только что уволила. Судя по всему, он расстроился. Он до тебя еще не дошел?

– Да я не в офисе. К заказчикам мотался, вот только подъезжаю.

– Ну, ты имей в виду, что Бойко притащится на меня жаловаться.

– Ладно. Буду иметь.

– Дим, я хотела тебе спасибо сказать. Ты извини, я с утра…

– На здоровье. Ты там со своим этим… в рамочках держись. Не истери. Может, мне поприсутствовать?

Но Ольга не хотела, чтобы кто-нибудь присутствовал при ее разговоре со Стасом. Особенно – Грозовский. Она хотела поговорить сама, с глазу на глаз. Пообещав, что будет держать себя в руках, Ольга отчиталась о поездке в «Строймастер» – тухляк, клиент, как обычно, сам не знает, чего хочет, и так далее, и так далее…

Слушая отчет про «Строймастер», Дмитрий вышел из машины, направился к офису. У входа курил Бойко. Заметив Грозовского, выкинул сигарету, сунул руки в карманы.

– О! Бойко, собственной персоной, похоже, меня караулит, – сообщил Грозовский в трубку. – Что мне с ним делать?

Ольга на том конце провода хохотнула:

– Поцелуй его, если хочешь. Но обратно не бери.

– Поцелую, – согласился Грозовский.

Нажал отбой, поднялся на крыльцо конторы и, бросив на ходу двинувшемуся было навстречу Бойко: «Вадим, ты уволен!», скрылся в вестибюле.

* * *

Без пяти два в кабинет заглянула секретарша:

– Ольга Михайловна, к вам господин Громов. Впустить или пусть подождет?

– Пусть заходит.

Секретарша открыла дверь пошире, впустила Стаса. Он потоптался на пороге – чужой, неуместный, в идиотских остроносых штиблетах. Как это у Булгакова было в «Собачьем сердце»? «Что это у вас, Шариков, за сверкающая чепуха на ногах? – Да вы что, папаша, шикарные ботинки, на Кузнецком вон все в лаковых…» М-да… Шариков и есть… Полиграф Полиграфович.

Стас потоптался-потоптался, потом все же зашел в кабинет. За ним, цокая каблуками, как кавалерийская лошадь, вошла Зина. О как! Значит, вдвоем пожаловали. По-семейному, так сказать. Ну да ладно, какая разница, в конце концов!