Я очень люблю этот дом: он хоть и старый, но вокруг него много зелени и кроны ив сливаются с крышей. Да, я люблю его, и эту улицу тоже, хотя постоянно собираюсь уехать из города, да только вот никак не соберусь, и людей люблю, что живут здесь, несмотря на то, что они – как все люди. Я их люблю. И кота тоже.
Кот живет в дупле большого дерева, ветви которого лежат на крыше, но я об этом уже говорил. Это единственный кот из всех, которых я знаю, выбравший столь необычное жилье. На стене напротив дупла – табличка, когда-то выкрашенная синим, теперь серая. На ней еле видна белая надпись. 38-я улица, дом 14.
Кот с уверенностью может назвать своим дом 14 по 38-й улице, если, конечно, когда-нибудь заговорит. По крайней мере, своей он по праву может считать крышу. Его, это право, он отстоял в многочисленных драках с конкурентами. Битвы происходили на «ареале преткновения». (Так я объединил «камень преткновения» и «ареал обитания».) Это всегда сопровождалось леденящими кровь визгами, из-за которых не спал весь квартал. Сосед из пятиэтажного дома даже выходил несколько раз с духовым ружьем как стемнеет на балкон. Он божился застрелить кота и повесить шкурку на дерево в назидание остальным «полуночникам». Говорят, под ними он подразумевал и местных подростков. Те по вечерам собираются на лавке у пятиэтажки и иногда выпивают. Я, сколько ни всматривался вечером в группки на лавочке, никогда не замечал там нашей Белоснежки. Наверное, она предпочитает компании покруче. К счастью, ружье стреляет всего на шесть метров, и из него невозможно убить даже воробья. Сосед долго думал над тем, как увеличить дальнобойность оружия, и даже приобрел «специальную литературу» на книжном развале в центре города, и это стало известно в квартале. К вечеру у дома собралась толпа любопытных. Счастливый владелец ружья изредка выходил на балкон, косился на лавочку и ждал темноты. Родители закрыли детей дома. В сумерках к дому подбежал запыхавшийся участковый и, вне себя от ярости, вломился в квартиру злодея. Ствол конфисковали. Оказалось, что из него можно выстрелить только пластилином и ягодами рябины, что вовсе принизило авторитет оружейника в глазах окрестной детворы.
Так 38-я улица избежала убийства.
Подремав немного, кот спускается вниз, половить воробьев в пыли. Я поворачиваюсь к кровати и вижу, что глаза Лены широко распахнуты. Иду к ней, ложусь на нее, как она любит, нога к ноге, рука к руке, полное совпадение тел, и моя Матушка Енотиха сильно, очень сильно, прогибается. Надо будет предложить дирекции нового персонажа, думаю я.
Безумный Инструктор По Фитнесу.
Я встаю и затягиваю первым:
– От улыбки станет всем светлей, и слону, и даже маленькой улитке!
– Поделись улыбкою своей, – поддерживает меня Снуппи.
– И она к тебе не раз еще вернется, – глубоким, грудным голосом подпевает Белоснежка с ехидной улыбкой, которую могу разглядеть только я, только я…
– И тогда наверняка вдруг запляшут облака, – нестройно подтягивают собравшиеся под тяжелым взглядом директора.
– И кузнечик запиликает на скрипке, – тянет один из семи гномов, который и правда лилипут.
– Хэй-хэй-хэй! – кричит директор и хлопает в ладоши.
Это типа разминка. Хор умолкает, после чего мы, на манер рэпа, начинаем читать Гимн Парка. По мысли директора, такой херней мы должны начинать каждое собрание. Он эту гениальную идею подсмотрел в видеопособии «Менеджмент и управление за полгода – как стать успешным управляющим и не потерять доверие друзей». Хэй, хэй, хэй. Тьфу, бля. Но ничего не поделаешь, я пою вместе со всеми и стараюсь делать это как можно искреннее. На директора мне, в общем, наплевать. Но если ты не растворяешься в гимне, то тебе жутко, мучительно стыдно. Стихи, как всегда, отвратительны. Еще бы! Сочинял-то их Микки-Маус.
стар и млад, школьник и пенсионер,
который подрастающему поколению пример,
ты ходил в наш парк еще безусым юнцом
и зашел сюда потусить перед жизни концом;
ты привел в наш парк свою внучку маленькую,
сорванца, каких свет не видел, удаленькую;
она кушает мороженое и глядит
на обозрения колесо,
вот ей будет сегодня весело, весело, весело.
наш парк аттракционов для твоей семьи источник
радости,
а не каких-нибудь порнухи, насилия и телевизионной
гадости.
здесь тебе весело и безопасно,
и совсем, совсем не опасно!
так давай садись поскорее в люльку «Ромашки»,
не забудь контролеру билетов отдать бумажки;
сейчас ты вознесешься на десять метров над парком
ввысь,
только за поручни крепко держись
и держи крепко свою внучку маленькую,
девчонку смышленую не по годам и удаленькую.
хэй, стар и млад, седой и черноволосый,
давай к нам в парк заходи, не опростоволосься.
мы примем как нужно, мы обслужим как надо,
на то мы и парка аттракционов команда.
хэй, хэй, все заходите к нам,
здесь вам не там, здесь вам не там!
в нашем парке все возвращаются в детство,
заходи! здесь печали не место!
…И, после этого, с облегчением, последние строки:
заходи в Ботанику – кишиневский район,
да, наш парк находится в нем;
поищи здесь улицу по имени Роз
да гляди не вешай свой любопытный нос.
зайдешь в ворота, не забудь оплатить вход;
не толпись, не ругайся, будь дружелюбней,
народ;
добро пожаловать в парк аттракционов, здесь
хорошо!
здесь хорошо! здесь хорошо! здесь хорошо!
здесь – замечательно!
ур-р-ра!!!
От рева, который поднимают в конце богатыри и гномы, над парком взлетают стаи испуганных сорок. Наверное, даже белки разбегаются, когда слышат наши речевки, думаю я и снимаю голову Енота. Ах, да. У нас принято петь будучи в полном облачении. Уже потом можно снять голову, или шлем, или корону, смотря чем вам не повезло украсить свою башку. Взмокли все, кроме Белоснежки. Да и у той на верхней губе капелька пота. М-м-м, думаю я и ловлю на себе взгляд Матушки Енотихи. Ничего особенного, ни ревности, ни любопытства. Скорее, легкое веселье читается в ее взгляде. Ну, что ж, за неимением Белоснежки и Матушка Енотиха очень даже м-м-м-м. Я вспоминаю ночь, потом выдыхаю и стараюсь успокоиться. Вечно у меня в разгар дня дурные мысли. Хотя какие же они…
– Друзья! – начинает толкать свою речь директор, встав посреди большого поля, укрытого брезентом.