— А где сам снимок?
— По закону, снимок считается вещественным доказательством. Он находится в хранилище тринадцатого полицейского участка.
— Вещественным доказательством? — ошеломленно повторил Дэн, — Доказательством чего?
— Прошу вас, Дэн, не надо волноваться, — похлопал его по плечу Мак. — Конечно же, ваша мать не была злоумышленницей и не собиралась поджигать дом. Вечер девятого сентября выдался не по сезону холодным. Должно быть, Квинни разожгла камин, благо в пустых домах всегда хватает разного хлама. Потом пошла в ванную. Ее пожитки стояли рядом. Огонь перекинулся на них, а вскоре весь дом превратился в пылающий ад... Почему вы качаете головой? Возможно, я ошибаюсь в деталях, но большинство пожаров в брошенных домах начинается с мелких оплошностей.
— Дело не в этом. Моя мать погибла в пожаре, который устроила не она, — убежденно произнес Дэн. — Сейчас я вам объясню... Нет, лучше покажу.
77
Звонок Герты застал Нелл почти в дверях.
— Нелл, дорогая, ты не забыла про субботу?
— Ни в коем случае. Прямо с утра... А что-нибудь изменилось?
— Нет, просто хотела тебе напомнить. Если нужна помощь, я готова приехать.
— Спасибо, тетя Герта, я сама справилась. Все коробки уже внизу. В мою машину они бы явно не влезли. Я договорилась с водителем микроавтобуса. Он довезет их и поможет мне с выгрузкой.
— Прости за мое дурацкое беспокойство. Меня всегда восхищала твоя собранность и предусмотрительность.
— Вряд ли я заслуживаю твоего восхищения. Я тоже умею затягивать дела. Но мне вдруг захотелось освободить квартиру от лишних воспоминаний.
— Ты прямо прочитала мои мысли, Нелл. Я тоже сейчас думаю, какие снимки поместить в новый альбом. Представляешь, их столько накопилось, что я буквально...
— Тетя Герта, прости, но я очень тороплюсь. Через час мне надо быть в Уайт-Плейнс.
— Это ты меня прости. Заболтала тебя. Не смею задерживать. Увидимся завтра в магазине.
— Водитель обещал быть к десяти. До завтра, тетя Герта.
— До завтра, дорогая моя.
«Храни ее Бог», — подумала Нелл, кладя трубку. Телефонной компании, которой пользовалась Герта, тоже следовало бы молиться о ее долголетии. Если Герты вдруг не станет, их доход сразу же упадет процентов на двадцать.
— Меня зовут Нелл Макдермотт, — представилась она дежурной медсестре. — Мы с вами говорили сегодня утром. Я приехала навестить миссис Джонсон.
— Я ей сообщила о вашем приезде, — ответила седовласая женщина, вставая из-за стола. — Думала, обрадую старуху. Она действительно обрадовалась, но тут ей вдруг позвонил управляющий домом. Спросил, когда она намерена вывозить мебель и освобождать квартиру. Хорошо, что вы не приехали раньше.
Медсестра вздохнула.
— Ой, не знаю, получится ли у вас с ней разговор после всего этого.
Их путь по коридору пролегал мимо небольшой столовой.
— На первом этаже у нас есть большая столовая, — пояснила медсестра. — Но некоторые наши подопечные говорят, что там слишком шумно, и едят здесь.
— Я еще в первый раз заметила: вы исполняете все их желания.
— Желания и капризы, — улыбнулась медсестра. — Единственное, мы не в состоянии сделать их счастливыми, а им больше всего хочется счастья. Это вполне понятно. Старые, больные люди. Они скучают по своим умершим женам или мужьям. Многие их друзья тоже умерли. У их детей свои заботы, а у внуков — тем более. Кто-то привыкает, но таких не много. Большинство страдают и, что хуже, начинают лелеять страдания, делая их смыслом жизни. Недаром говорят: чем старше человек, тем ярче проявляются все черты его характера. Конечно, тем, кто привык воспринимать жизнь с оптимизмом, гораздо легче.
Они подошли к апартаментам матери Уинифред.
— Миссис Джонсон уж никак не отнесешь к оптимистам, — улыбнулась Нелл.
— Ее очень гнетет собственная беспомощность. Уверена, она бы предпочла жить в своей нью-йоркской квартире, если бы могла. Ведь там она чувствовала себя хозяйкой.
Дверь в апартаменты была приоткрыта. Медсестра осторожно постучала.
— Миссис Джонсон, к вам пришли.
Не дожидаясь ответа, медсестра толкнула дверь. Нелл вошла следом.
Рода Джонсон лежала в кровати. Она покоилась на нескольких подушках, укутанная теплым пуховым покрывалом.
— Нелл Макдермотт? — спросила старуха, приоткрыв глаза.
— Да, — ответила Нелл, пораженная тем, насколько зримо мать Уинифред сдала за эти дни.
— Окажите мне услугу. Здесь неподалеку есть кондитерская. Уинифред всегда привозила мне оттуда кофейный торт. Его хоть можно есть. А вся эта здешняя пища... жуешь как подошву.
«Начинается», — подумала Нелл.
— Хорошо, миссис Джонсон, я обязательно съезжу за тортом.
Медсестра пожелала им приятно провести время и ушла. Нелл села, придвинув стул к кровати.
— Миссис Джонсон, вам сегодня нездоровится? — спросила она старуху.
— А когда больной человек бывает здоров? — огрызнулась та. — Я в своем обычном состоянии. А вот люди вокруг... Видят, что теперь поживиться нечем, и откровенно игнорируют меня.
— Простите, но мне так не показалось. Утром я звонила дежурной медсестре. Она попросила меня навестить вас. Очень милая женщина. Она чувствует, как вам одиноко. По-моему, здесь к вам относятся с искренней симпатией.
— Это по-вашему. А все эти уборщицы, кастелянши и прочие... Видели бы вы, как они лебезили передо мной, когда Уинифред совала им двадцатки!
— Ваша дочь была очень щедра.
— А чем они отплатили мне за ее щедрость? Прежде по несколько раз на дню забегали. Спрашивали, не надо ли чего. А теперь не дозваться.
Рода Джонсон заплакала.
— Правильно мне говорила моя мать: «Сострадание есть только в книжках. В жизни его нет, не было и не будет». Я сорок два года нанимала эту квартиру. Мы начали ее снимать, когда еще был жив отец нынешнего владельца. Никогда не должали. И сейчас ему вперед заплачено. Так нет! Как же: квартира, видите ли, пустует. Даже сам не соизволил мне позвонить. Все через управляющего. Потребовал через две недели освободить квартиру. А вещи куда? На улицу? У меня там столько одежды. А фарфор моей матери? Вы не поверите: за все годы я не разбила ни одной чашки.
«Сорок два года? Тогда получается, Уинифред жила там с рождения? — подумала Нелл. — Вероятно, старуха путается в датах. В прошлый раз она мне говорила, что, когда они переехали, Уинифред еще ходила в детский сад».
— Разрешите вас ненадолго оставить, — сказала Нелл. — Я скоро вернусь.
С телефона дежурной медсестры она позвонила управляющему и узнала, что июнь является последним оплаченным месяцем, тогда как старуха уверяла его, будто дочь заплатила чуть ли не до конца года. Нелл пообещала ему уладить этот конфликт и вернулась в апартаменты миссис Джонсон.