— Верно.
— Значит, если мы купим одно или два поместья, выставленных на торги, мы ничего не потеряем?
— Нет, вряд ли. Но зачем жаться к гавани, если за бесценок можно купить великолепный особняк в Воклюзе или Пойнт-Пайпере?
— Это престижные пригороды, папа, а жители таких районов… смешные люди.
— То есть ты считаешь, что мы недостойны жить в престижных пригородах?
— Люди, которые там селятся, редко бывают в такой глуши, как наш Кинросс, — они жмутся поближе к губернаторам и королям. Держат фасон, — добавила Нелл, употребив новое выражение.
— А кто же такие мы, если не живем в престижных пригородах и не держим фасон?
— Нувориши, — мрачно откликнулась Нелл. — Просто нувориши.
— Ну и ну! Значит, по-твоему, я должен купить обширный участок земли вместе с особняками в тихом пригороде вроде Розеллы?
— Вот именно! — просияла Нелл.
— А ведь это мысль, — заметил он. — Экономия средств. Но тебе будет трудно ездить из Глиба в Розеллу, чтобы присматривать за Анной.
— Я пока не планировала поселить ее в Розелле, — уклонилась от ответа Нелл. — Но какой-нибудь особняк может стать главным корпусом новой больницы. Не сумасшедшего дома — именно больницы. Где душевнобольных будут по-настоящему лечить.
Александр нахмурился, но не сердито.
— К чему ты клонишь. Нелл? Хочешь сделать меня, нувориша, филантропом?
— Нет, не совсем. Скорее… м-м…
— Выкладывай, дочка.
Вздохнув, Нелл бросилась в омут головой:
— Папа, я не хочу быть инженером. Я мечтаю учиться на медицинском факультете.
— На медицинском? И когда же ты решила?
— Честное слово, сама не знаю, — пожала она плечами. — Наверное, всегда об этом думала — еще с тех пор, когда потрошила кукол и делала искусственные. органы… Но я даже не надеялась стать врачом, ведь на медицинский факультет женщин не принимали. А теперь запрет снят, девушки стаями поступают в университет!
Не выдержав, он рассмеялся.
— И сколько же в такой стае студенток? — спросил он, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Четыре или пять, — смеясь объяснила Нелл.
— А студентов-мужчин на факультете?
— Почти сотня.
— На инженерном факультете ты была одна, но выжила.
— Я привыкла жить в мире мужчин. — Она помедлила и призналась: — Сказать по правде, на медицинском я боюсь ссор не со студентами, а со студентками.
Поезд въезжал в Литгоу, сбросив скорость; несколько минут отец и дочь смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Нелл — встревоженно, Александр — задумчиво.
— Оказывается, мы еще никогда не говорили о тебе и твоих мечтах, — наконец сказал он.
— Да, не говорили, но, наверное, потому, что я давно смирилась с мыслью: я должна стать инженером и работать в твоей компании, а может, даже управлять ею.
— Нет, не совсем так. Управлять наследством, то есть семьюдесятью процентами капитала компании «Апокалипсис».
— Папа!
— Жаль, что у меня нет сына, — Александр заставил себя по-прежнему смотреть Нелл в глаза, — зато у меня есть талантливая дочь. Способная освоить и технику, и математику. Ты росла, а я все тверже верил, что ты окажешься отличным управляющим, несмотря на свой пол, и заменишь мне любого, даже самого лучшего сына. Отправляя тебя учиться на горного инженера, я готовил тебя к получению наследства. И надеялся, что здравый смысл поможет тебе выбрать столь же талантливого мужа, который во всем станет твоим партнером.
Нелл поднялась, подошла к окну, высунулась в него по плечи и огляделась. Кинросский поезд уже отошел по боковой ветке, их вагон отцепили.
— Поезд из Батерста опаздывает, — заметила она.
— Вот и хорошо, поговорим в тишине. — Александр закурил сигару. — Предлагаю тебе сделку.
— Какую еще сделку? — насторожилась Нелл.
— Закончи инженерный факультет — и я разрешу тебе закончить медицинский. По крайней мере у тебя уже будет диплом. На медицинском больше девушек, чем на инженерном, но профессора вряд ли будут прислушиваться к моему мнению, как владельцы заводов. — Он пускал дым, поблескивая глазами. — Мы, конечно, сможем пообещать факультету новый учебный корпус, но я подозреваю, мое состояние нувориша придется приберечь для больницы для душевнобольных.
Нелл протянула руку:
— Решено!
Оба торжественно кивнули.
— Профессор физиологии — шотландец, папа. Томас Андерсон Стюарт. Профессор анатомии тоже шотландец, Джеймс Уилсон. Почти все преподаватели — шотландцы, профессор Стюарт пригласил их из Эдинбурга, чем разозлил руководство университета. Но Андерсон Стюарт привык добиваться своего — знакомая черта, правда, папа? В 1883 году, когда он прибыл в Австралию, медицинский факультет занимал четыре комнаты в коттедже, а теперь — целое здание.
— А откуда родом профессор медицины?
— Такого нет. — ответила Нелл. — Может, пройдемся по перрону? Разомнем ноги.
Жара не помешана Нелл взять отца под руку и прильнуть к нему, прохаживаясь по перрону туда-сюда.
— Папа, я люблю тебя. Ты самый лучший.
«Только об этом и можно просить детей, — мысленно подытожил Александр. — Чтобы они любили родителей и считали их лучшими». Известие Нелл горько разочаровало его, но он был достаточно умен, чтобы понять: бесполезно принуждать ее заниматься нелюбимой работой. Как хорошо он помнил прооперированных кукол! И захватанные маленькими пальчиками страницы драгоценного анатомического атласа с гравюрами Дюрера. И неуклонно растущую библиотеку медицинской литературы, которую Нелл выписывала из Лондона. Все это он видел, все замечал. Она женщина, она пойдет туда, куда зовет ее сердце. «Странные существа эти женщины, — думал Александр. — Нелл ничуть не похожа на Элизабет, хотя от нее унаследовала половину крови. Но рано или поздно эта половина даст о себе знать».
Затем его мысли перескочили на Ли.
«Я всегда чувствовал, что Ли — мой настоящий наследник, чувствовал с первого же дня знакомства. Значит, пора разыскать его и позвать домой. Даже если придется склонить перед ним голову и извиниться».
В Сиднее Александр и Нелл провели две недели в хлопотах. Они сумели отыскать построенный сорок лет назад дом на Глиб-Пойнт-роуд, недалеко от квартиры Нелл, и решили, что он подойдет. Сложенный из песчаника, он был достаточно просторным, чтобы вместить Анну и шестерых опекунов, а также кухарку, прачку и двух горничных. Дом стоял на участке площадью пол-акра, где Александр распорядился разбить сад, куда можно было выйти из комнат Анны.
Найти подходящих опекунов и сиделок оказалось гораздо труднее. Александр и Нелл беседовали с ними вместе, Нелл даже принюхивалась к каждой кандидатке и убеждала отца, что запах гвоздики не менее важен, чем вонь перегара.