— Ты предупредил Элизабет, что Ли возвращается? — спросила Руби, когда поезд тронулся.
— Нет. Я думал, ты сама скажешь, — удивился Александр.
— И я не сказата.
— Но почему?
Руби пожала плечами:
— Если бы я знала, я была бы ясновидящей. И потом, какая разница, когда она узнает? Элизабет нет никакого дела ни до компании, ни до Ли.
— И это тебя тревожит?
— Само собой, черт побери! Как может мой милый нефритовый котенок хоть кому-то не нравиться?
— Поскольку я сам привязан к нему, как к родному, мне нечего ответить.
После отъезда Александра Нелл с головой ушла в книги, твердо решив на следующий год сдать экзамены и поступить в университет в нежном пятнадцатилетнем возрасте. Это стремление вызывало у Элизабет только досаду, и она вознамерилась всячески препятствовать дочери. И услышала, что дела Нелл ее не касаются.
— Если уж тебе так хочется к кому-нибудь приставать, — гневно выговаривала ей Нелл, — допекай Анну! Между прочим, если ты еще не заметила, могу сообщить, что в последнее время Анна совсем от рук отбилась. Еще немного, и она окончательно распояшется.
Критика была справедливой, поэтому Элизабет прикусила язык и отправилась на поиски Яшмы, чтобы вдвоем решить, как приструнить Анну.
— Никак, мисс Лиззи, — мрачно ответила Яшма на вопрос хозяйки. — Моя малышка Анна уже не ребенок, взаперти ее не удержишь. Я пробовала всюду ходить за ней по пятам, но она такая хитрая!
«Кто бы мог подумать!» — изумилась Элизабет. В последнее время Анна стала на редкость самостоятельной, словно от умения мыться и одеваться сработала некая тайная пружина у нее в голове, и девочка поняла, что впредь сумеет о себе позаботиться. В промежутках между недомоганиями она выглядела совершенно счастливым и смешливым ребенком; с простой мозаикой или кубиками была готова играть часами. Но едва ей исполнилось двенадцать, то есть в тот год, когда Александр увез Руби за границу, у Анны появилась новая игра: обманув бдительность воспитателей, она удирала в парк и пряталась. Яшма и Элизабет находили ее только по одной причине: не в силах сдержаться, Анна слишком громко хихикала, сидя в тайном убежище.
Из разговора с Руби Элизабет сделала вывод, что она чрезмерно опекает младшую дочь. Того же мнения придерживался и Александр, который открыто заявил об этом перед отъездом.
— Она просто гуляет по парку, Элизабет, так что оставь ее в покое, дай девочке хоть немного побыть одной!
— Если не вмешиваться, она и из парка убежит.
— Вот тогда и стоит вмешаться, — вынес вердикт Александр.
Через три недели после отъезда Александра и Руби Анну нашли на террасе возле копров как раз в перерыве между сменами. Узнав девочку, которую каждое воскресенье видели в церкви, рудокопы бережно, но решительно отвели ее к Саммерсу, а тот доставил Анну домой.
— У меня уже руки опускаются, мистер Саммерс, — пожаловалась Элизабет, гадая, не отрезвит ли беглянку увесистая пощечина. — За ней постоянно кто-нибудь присматривает, но стоит нам отвернуться — и она успевает удрать.
— Я предупрежу рабочих, леди Кинросс, — пообещал Джим Саммерс, с трудом скрывая досаду: времени у него было в обрез, надзор за Анной в служебные обязанности не входил. — Если ее где-нибудь увидят, то приведут или ко мне, или прямо к вам. Этого достаточно?
— Да, разумеется. Благодарю, — ответила Элизабет, придя к выводу, что пощечина в качестве наказания будет не просто бесполезна, но и вредна.
Больше предпринимать было нечего. Уезжая, Александр передал все полномочия Саммерсу.
Но ненадолго. Элизабет как раз пыталась увести домой заупрямившуюся, глупо хихикающую Анну, когда из-за живой изгороди, со стороны площадки, куда прибывал вагон подъемника, появился Ли. Элизабет замерла как загипнотизированная. Анна взвизгнула и вырвалась из ее ослабевших рук.
— Ли! Ли! — выкрикнула девочка и помчалась навстречу гостю.
Встреча выглядела так, будто мужчина пытался подхватить на руки болтающего лапами щенка размером с волкодава — по крайней мере об этом подумала Элизабет, неожиданно для себя обрадовавшись гостю. С приклеенной улыбкой она зашагала по траве к Ли.
— Анна, Анна, угомонись! — со смехом потребовала она.
— Ты меня с ног собьешь! — весело вторил Ли.
Подоспевшая Яшма увела Анну — девочка поначалу упиралась, а потом подчинилась с неизменной радостной улыбкой.
Юноша определенно возмужал, месяц назад ему исполнилось двадцать пять лет. Гладкая кожа старела медленно, как у всех китайцев, и все-таки по обеим сторонам рта были заметны морщинки, которых Элизабет не видела во время предыдущей встречи в Англии. И глаза Ли стали мудрее и печальнее.
— Доктор Коствен, если не ошибаюсь? — произнесла она, протягивая руку.
— Леди Кинросс, — отозвался он, целуя ее.
Этого поцелуя Элизабет не ожидала и не знала, как себя вести; поспешив отстраниться, она повела гостя к дому.
— Это была Анна? — спросил он.
— Да, мое непутевое дитя.
— Непутевое?
— Она то и дело удирает из дома.
— Ясно. Должно быть, с Анной у вас полно хлопот.
Хоть кто-то ее понимает! Элизабет остановилась, повернулась к собеседнику и тут же пожалела об этом: она и забыла, как завораживает взгляд его экзотических глаз. Сконфузившись, она громко вздохнула и объяснила:
— Мы с Яшмой сбиваемся с ног. Все было безобидно, пока она просто пряталась в парке, но недавно она убежала на террасу к копрам. Боюсь, в следующий раз мы найдем ее в Кинроссе.
— Нет, это, конечно, недопустимо. А сестры Вон не могут вам помочь?
— Жасмин и Бутон Персика уехали вместе с твоей матерью, со мной остались Яшма, Жемчужина, Шелковый Цветок и Крылышко Бабочки. Целая армия нянек, но Анна знает их как свои пять пальцев. Хорошо бы найти няню, которую Анна не сумела бы обмануть. Яшма предлагает нанять младшую из сестер Вон, Пиони, но мне неловко взваливать на двадцатидвухлетнюю девушку такую ношу.
— В таком случае предоставьте это мне. Я спрошу у отца, не знает ли он женщин, способных присматривать за Анной и не поддаваться ее уловкам. Если со времен поездки в Англию Анна не изменилась, на тех людей, которые не пытаются заговорить с ней, она не реагирует. — Ли открыл дверь и придержал ее, пропуская Элизабет в дом.
— О, Ли, я была бы тебе так признательна!
— Пустяки, — отозвался он и повернулся, чтобы уйти.
— Ты не зайдешь к нам? — растерялась Элизабет.
— К сожалению, не могу. У вас ведь нет компаньонки.
— Ну что ты, право! — рассердилась Элизабет, кровь прихлынула к ее лицу. — Какая нелепость! Тем более что мой муж с твоей матерью сейчас путешествуют. Зайди, посиди со мной, выпей чаю.