Он соскреб с панели сотенные купюры вместе с моими червонцами, приготовленными для размена, и демонстративно сунул их в свой карман.
– Поездка будет на благотворительной основе, – злобно ухмыльнувшись, прорычал он и тут же, обращаясь к своему напарнику, добавил издевательским тоном: – По-моему, наш водила не рад встрече с хорошими людьми? Наверное, он не хочет признавать, что слишком много нам задолжал?
– Точно знаю, что ничего и никому не должен! Вы, парни, меня с кем-то спутали, – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал мягко и спокойно.
– В таком случае нам придется освежить твою память…
Пассажир, который был сзади меня, надавил на рукоятку ножа. Его лезвие тут же вонзилось мне в шею, незначительно порезав кожу. Образовавшаяся ранка была неглубокой, но я почувствовал, как побежала тонкая струйка крови.
– Никуда не поеду, – решительно заявил я, понимая, что по собственной глупости загнал себя в ловушку. – Если намереваетесь меня убить, то убивайте прямо здесь…
В этот момент мне хотелось исчезнуть из машины как по мановению волшебной палочки. Однако не все так просто в нашей сумбурной и скоротечной жизни. За все плохое, что мы иногда совершаем, рано или поздно приходится отвечать. Эти парни были наказанием за мою жадность.
– Красиво блефуешь, корешок! Тебе бы в покер играть, а не баранку крутить, – отпарировал передний пассажир. – Убивать тебя пока никто не собирается. У нас иные планы…
– Мы на твою жалкую жизнь не претендуем, – вставил тот, который все еще прижимал лезвие ножа к моей шее.
– Что вам нужно?
– Деньги!
– Не понимаю, о чем это вы? – притворно спросил я. – Если вас интересует выручка, то у меня не наберется и тысячи рублей. Если такая сумма вас устроит, то можете забрать все до последней копейки.
– Нам нужны деньги Скрипача! Ты нагло присвоил их себе…
– Неужели правда? – попытался пошутить я.
Задний пассажир сжал пальцы левой руки с такой силой, что между ними запуталась прядь вырванных волос. Рукояткой ножа он ударил меня по голове и угрожающе произнес:
– Не прикидывайся простачком. Если ты не спрашиваешь, кто такой Скрипач, значит, отлично знаешь, о ком идет речь. Нам нужны доллары, которые твой бывший дружок свистнул у нашего хозяина.
– Я не знаю, про какого дружка ты говоришь…
Он вторично ударил меня по голове.
– Разве тебе не знаком бездомный бродяга Макар Шепелев?
Я промолчал, понимая, что продолжать отпираться уже было бессмысленно, тем более что задний пассажир вновь подставил острое лезвие ножа к моему горлу.
– В твоих интересах, чтобы мы расстались по-хорошему, – предупредил человек, сидевший справа от меня. – А теперь трогай… Неужели не прокатишь по городу лучших друзей?
Он самодовольно откинулся на спинку сиденья.
– Ты плохо слышишь? – гаркнул второй. – Тебе же сказали, чтобы трогал… И смотри, без глупостей! Чтобы все было чисто, как в аптеке…
– Куда ехать? – пытаясь ослабить боль от лезвия ножа, спросил я.
– Гони в центр!
Заметив, что я попытался отодвинуться от лезвия ножа, он с наибольшей силой нажал на рукоятку, и новая струйка крови потекла по моей шее.
– Можешь не трястись от страха, – сухо произнес он. – Ни тебе, ни твоей жене с дочерями ничего плохого не сделаем, если вернешь все бабки в целости и сохранности.
Я заметил в зеркало заднего вида, как на его лице отразилась нахальная ухмылка.
– Плюс незначительная компенсация за наше беспокойство и нанесенный моральный ущерб… – позлорадствовал его подельник. – Постарайся, чтобы твое благоразумие оказалось выше твоей глупости.
– У меня нет никаких денег, кроме тех, которые зарабатываю честным трудом. Но такая мизерная сумма вас вряд ли заинтересует. Вы только напрасно теряете время, – сказал я.
Меня в третий раз ударили по голове. На этот раз удар был такой силы, что я чуть ли не потерял сознание.
– Ответ неверный! – взбешенно произнес все тот же пассажир, который был сзади меня. – Я не стану мелочиться и высчитывать каждую копейку. Двести тысяч, должок Скрипачу и сто тысяч нам за беспокойство… Итого, ты должен отстегнуть четыреста тысяч…
– У тебя с математикой все в порядке? – включив передачу, спросил я.
– Все верно! Двести тысяч Скрипачу. По сто тысяч каждому из нас за беспокойство. Если желаешь, можем пересчитать, но тогда получится пол-лимона…
– Понятно, – пробурчал я.
– А ты еще недоволен? Можем добавочно посчитать безопасность твоей жены, твоих дочерей… Наверно, эти девчушки чего-нибудь да стоят? Смотри, так ведь и квартиру придется продать…
– Убери нож! – нахмурившись, сказал я. – Мешаешь управлять машиной…
– Можно и убрать, – согласился тот, который все еще крепко держал меня за волосы. – Ты и вся твоя семейка теперь все равно у нас на крючке.
– Не забудь, что завтра вечером включается счетчик, – подметил тот, что был справа от меня. – Будешь должен с нарастающими процентами…
– Да хоть десять миллионов! – огрызнулся я. – У меня все равно нет таких денег.
Задний пассажир демонстративно поводил большим пальцем по лезвию ножа.
– Очень жаль, если придется подрезать твоих дочурок, – ухмыляясь, произнес он.
– Только попробуйте к ним прикоснуться! – задыхаясь от гнева, пригрозил я.
– И что ты сделаешь?
– Я вас из-под земли достану!
– Ну и что? Тебе от этого будет легче?
Я понял, что по сути дела этот обнаглевший бандит был в чем-то прав.
– Но у меня действительно нет таких денег, – сказал я, заметно охладив свой пыл.
Жестом руки я остановил Синцова.
– В такой ситуации, Валентин, тебе нужно было сразу отдать им всю сумму, которая была при тебе, – нравоучительно сказал я. – Твое дело было запомнить их лица.
– А что толку? – вмешался Павел Егорыч. – Потом ищи ветра в поле.
– Я же вам предлагал создать единый мощный кулак. Разве не говорил, что мы должны стать единым целым? – вспыльчиво произнес я.
Мое сердце прыгало от восторга. В глубине души я ликовал. Убийство Полкана и Рябого накрепко связало нас уголовным преступлением, а деньги Скрипача полностью делали их зависимыми от принятых мною решений.
– Ты, конечно, прав, – натянуто согласился Валентин. – Но ведь мы не можем постоянно держаться за руки.
– Не можем, – согласился я. – Но подмять под себя всю криминальную структуру в городе мы в состоянии.
– В любом случае мне пришлось отдать свою долю, – поникшим голосом проговорил Синцов. – Теперь остался должен еще триста двадцать кусков.