К девушке подбежал промышляющий на аэровокзалах цыганчонок, сделал в ее честь акробатический кувырок, пожелал здоровья, счастья, семейного благополучия и ребеночка.
Ольга всегда проходила мимо попрошаек, но тут не стала скупердяйничать и всучила цыганчонку сто рублей. Мальчишка почесал свои слипшиеся кучеряшки, отбежал в сторону и сделал сальто. Девушка ему очень понравилась, а у цыган только с поздним прерыванием беременности никак, с ранним половым влечением там все в порядке.
…Россия встретила пасмурным небом, что особенно порадовало после пекла Каракаса и зноя пустыни Негев. На выходе в зоне прилета атаковали легионы таксистов, от которых пришлось отбиваться. Я был дома!
Меня никто не должен был встречать. В целях экономии я собирался добраться на попутке до центра, заехать на прежнее место работы, в казино с тем, чтобы повидать старых приятелей и спросить насчет работы. У меня хоть и были деньги, но называть эту сумму баснословным состоянием я бы не стал, особенно учитывая среднюю стоимость квадратного метра в Первопрестольной. Мне бы хватило только на прихожую в хрущевке. С ковриком и ложкой для обуви на гвозде. На зеркало я бы уже не потянул, а шкаф-купе уполовинил бы мою суверенную территорию.
Кто бы мог подумать… Ольга Волгаева собственной персоной. Она шла навстречу. Нет, она самоотверженно бежала. Не меня ли она так спешила встретить? Так спешила, что пробежала мимо…
— Куда путь держишь?! — крикнул я ей в след, и девушка сошла с дистанции.
— Тебя встречаю, — сказала она.
— Приятная неожиданность, — без фанатизма произнес я.
— Ты мне не рад?
— Но почему же…
— Могу тебя подвезти, — предложила она.
— Надеюсь, бесплатно?
— От платы я бы не отказалась. Осваиваю новые профессии.
— А что со старыми, завязала?
— Люди меняются.
— Когда ломаются…
— Или когда собираются сделать новых людей…
— Для этого нужно как минимум обзавестись единомышленником.
— Иногда это получается у людей с противоположным мировоззрением.
— По пьяне?
— Да нет.
— Значит, по глупости…
— Иногда самая большая глупость в жизни оборачивается самым мудрым поступком.
— Какие метаморфозы, надеюсь, они произошли не под воздействием метамфетаминов…
— В моем положении это неприемлемо.
— Во даешь! Ладно, вези, разберемся.
Мы вышли из здания, и она вдруг занервничала.
— В чем дело? — спросил я.
— Машины нет. Блин, Гараев…
— Угнали, что ли. Ты где ее поставила? И причем здесь Гараев?
— При том, что он распорядился перед отъездом оставить меня ни с чем.
— То-то я смотрю — у тебя в руках нет привычного "Верту — сигнече".
— Внимательно смотришь?
— Да, и признаков будущей мамы пока не наблюдаю.
— Молодец… — обиделась Оля.
— Значит, мы теперь оба нищие. Но у меня хоть есть телефон и я могу заявить об угоне по 02…
— Тетенька! — выскочил из ниоткуда шустрый цыганчонок. — Я знаю, где ваша машина. Красная «Бентли» — это же ваша машина?
— Где? — синхронно выпалили мы.
— Ее забрал эвакуатор и отвез на штрафстоянку. Вон туда! — показал мальчуган, и мы двинулись в указанном направлении.
Мы быстро отыскали «алую красавицу», но лично меня поразило, что она присоседилась с «белым уродцем», до боли знакомым стареньким «Опеле». Без сомнения, номера на бампере и потрепанный вид колымаги, явно свидетельствовали о том, что это машина принадлежала Валико. Моего брата. Человека, который меня спас и которого из-за меня убили.
Я не подал виду, когда к нам подошли сотрудники стоянки с сонными лицами опоссумов, скрещенных с коалами, и потребовали сперва оплатить штраф в отделении милиции, а потом забрать свою собственность.
— Не горячитесь, ребята. Запишите данные владелицы, а я оставлю вам три тысячи. Думаю, вы договоритесь с ментами без нашего участия. А мы поедем — просто очень спешим… — предложил я, не представляя, как уеду отсюда в отделение без осмотра машины Валико.
На удивление, коррупция за время моего отсутствия не исчезла. Сторожа пошли навстречу, и Оля отправилась к ним в будку расписываться в получении транспортного средства.
Ее не было минут пятнадцать. Этого времени мне хватило, чтобы обнаружить в салоне «Бентли» стальную клюшку для гольфа и вскрыть с ее помощью багажник «Опеля»… Когда я увидел блестящий глянцем красный пакет с логотипом «Камеди», то понял — я сказочно богат.
Оля подвезла меня до Нового Арбата. Я поблагодарил ее за проявленную заботу и вышел из машины. Движение было плотным. Машины сзади сигналили. Давили своим авторитетом два «Ауди» с мигалками. Краем глаза Ольга смотрела мне вслед, но вынужденно утапливала педаль акселератора. Расстояние между нами увеличивалось. Скоро мы потеряли друг друга из виду. Судьба разъединила нас на безденежную обладательницу «Бентли» и пешехода-миллионера.
Никогда не был миллионером… Каковы ощущения? Первый позыв — спрятать деньги. Второй — потратить деньги. Третий — приумножить капитал. И нет даже мысли вернуть чужое состояние. Это мои деньги! Я шел по Новому Арбату, бывшему московскому Лас-Вегасу, где теперь не горел неон, и вывески бывших казино источали запустение. Проходя мимо бывшего места работы, я неожиданно запел свою коронную песню:
Я иду, я бреду, я по Новому Арбату
Я брожу, нахожу, захожу в казино, ребята!
Здесь застывает в жилах кровь,
Здесь не выиграешь любовь!
А что дальше?
Ты не услышишь ничего, кроме фальши.
Снег ложится, простудится,
Можно даже на Арбате заблудиться.
Если бродишь ты один.
Адреналин — теперь мой господин.
А что дальше?
Ты не услышишь ничего, кроме фальши.
Ждет удача-госпожа, иль зарежет без ножа,
В ее объятьях согревается душа,
Ты с ней выигрываешь вновь
И незаметно удаляешься от станции «Любовь»…
Памятник из гранита «габбро» с барельефом друга появился на Ваганьковском кладбище не сразу. Только теперь, когда я вернулся, художники-каменотесы отшлифовали массивную глыбу, в считанные дни, исполнив заказ нетерпеливого богача.
Надгробие само по себе чем-то напоминало Валико. Большое, мощное и несокрушимое. Под зеленой мраморной плитой с белыми прожилками лежал мой брат. Он мирно спал. И стоит только его позвать, он моментально встанет, отшвырнув и плиту, и надгробие. И, возможно, обидится, что я не поместил на памятник его дивный портрет.