Полигон расхохотался:
— Цезарь, ты самый занимательный гость из всех, что бывали в моем доме! Мне нравится твое чувство юмора!
— Ты очень любезен. Но ты не будешь смеяться, когда я распну тебя, друг мой.
— Этого не случится.
— Это случится.
Весь в золоте и пурпуре — пальцы в кольцах, на груди ожерелье — Полигон откинулся на ложе и снова засмеялся.
— Ты думаешь, я не заметил, как ты стоял на своем корабле и смотрел на берег? Ерунда, Цезарь, ерунда! Никто не найдет пути обратно!
— Но ты же находишь.
— Потому что я это проделал тысячу раз. Первую сотню я все блуждал.
— Могу поверить. Ты не такой умный, как я.
Это обидело. Полигон сел.
— Достаточно умный, чтобы захватить римского сенатора! И содрать с него пятьдесят талантов!
— Из твоего яйца еще ничего не вылупилось.
— Если из этого яйца ничего не вылупится, оно будет сидеть здесь, пока не стухнет!
Вскоре после этого оживленного обмена репликами Полигон быстро вышел, оставив пленника искать дорогу в свои комнаты. Там ждала его очень привлекательная девушка, ценный подарок, как оказалось, — после того как Цезарь послал ее к Деметрию проверить на предмет чистоты.
* * *
Сорок дней оставался Цезарь в плену у пиратов. Никто не ограничивал его свободы. Он ходил, куда хотел, разговаривал, с кем хотел. Слава о нем разнеслась из конца в конец, и скоро все знали: римский сенатор вполне верит в то, что вернется обратно после выкупа, захватит и распнет их всех.
— Нет, нет, только мужчин! — уверял Цезарь, очаровательно улыбаясь группе женщин, которые пришли, чтобы спросить, правда ли это. — Как бы я мог распять подобную красоту?
— Тогда что ты с нами сделаешь? — спросила самая смелая женщина, маня его взглядом.
— Продам. Сколько здесь женщин и детей?
— Тысяча.
— Тысяча. При средней цене каждой из вас на каком-нибудь рабовладельческом рынке в тысячу триста сестерциев я оправдаю свой выкуп и верну долг тем, кто вносил деньги. Они даже получат небольшую прибыль. Но вы, женщины и дети, намного красивее, чем те, которых обычно находят в небольшом городе, так что я ожидаю среднюю цену в две тысячи сестерциев за каждую. А это даст огромную прибыль моим выкупщикам.
Женщины захихикали. О, он просто душка!
Все очень полюбили его. Он был такой приятный, такой ласковый и добродушный, ничего не боялся, всегда веселый. Со всеми готов шутить, и так часто разговаривает о распятии мужчин и продаже женщин и детей в рабство, что это стало почти постоянным развлечением. Его глаза блестели, губы подергивались, он считал, что это очень забавно. Они тоже потешались над этим. Первая девушка рассказывала о его любовной силе. Многие женщины кидали в его сторону призывные взгляды. Но вскоре мужчины обнаружили, что он был разборчив: он никогда не брал женщину, которая постоянно принадлежала кому-нибудь.
— Я наставляю рога только тем, кто мне ровня, — надменно говорил Цезарь с видом истинного аристократа.
— Друзьям? — спрашивали они, хохоча.
— Врагам, — отвечал Цезарь.
— А мы — твои враги?
— Да, вы мои враги. Но не ровня мне. Вы — низкое сборище законченных мерзавцев! — отвечал он.
При этих словах все падали от хохота. Им нравилось, как он оскорбляет их с таким добродушным юмором.
Однажды днем, когда Цезарь обедал с Полигоном, вожак пиратов вздохнул:
— Мне жаль терять тебя, Цезарь.
— А-а! Значит, собрали выкуп?
— Он прибудет завтра с твоим вольноотпущенником.
— И как ты это организуешь? Я думаю, его сюда приведут, поскольку ты говоришь, что это место найти нельзя.
— С ним все время находились мои люди. Когда последний талант положили в последний мешок, я получил сообщение. Они явятся завтра около полудня.
— И тогда я смогу уехать?
— Да.
— А мой корабль?
— Он тоже.
— А капитан? Его команда?
— Они будут на борту. Ты отплывешь с наступлением сумерек и отправишься на запад.
— Значит, ты включил нанятый корабль в твою цену.
— Конечно, нет! — возразил пораженный Полигон. — Капитан выплатил десять талантов за корабль и за команду.
— А-а, — выдохнул Цезарь. — Еще один долг, который моя честь требует заплатить.
Как и ожидалось, Бургунд прибыл в полдень на следующий день, в сороковой день пленения Цезаря.
— Кардикса позволит мне продолжать быть отцом ее детей, — сказал Бургунд, вытирая слезы. — Ты хорошо выглядишь, Цезарь.
— Они оказались заботливыми хозяевами. Кто давал деньги?
— Половину — Патара, половину — Ксанф. Они, конечно, не обрадовались, но не посмели отказать. Слишком мало времени прошло после Ватии.
— Они получат свои деньги обратно. И быстрее, чем думают.
* * *
Весь пиратский город высыпал посмотреть на отъезд Цезаря, некоторые женщины открыто плакали. И даже Полигон прослезился.
— У меня больше никогда не будет такого пленника, — вздыхал он.
— Вот это правда, — улыбнулся Цезарь. — Твоя карьера закончилась, мой друг. Еще до весны я вернусь.
Как всегда, Полигон посчитал это очень потешным и засмеялся, стоя на песчаном узком берегу и глядя, как маневрирует корабль Цезаря, направляясь на запад. Было темно.
— Не останавливайся, капитан! — крикнул вожак пиратов. — Если остановишься, за твоей задницей последует мой эскорт!
И прямо из-за западного откоса горы появилась hemiolia, способная справиться со всем, что плавает по морям.
Но к рассвету она исчезла. Впереди была река, на которой стояла Патара.
— Теперь поговорим о финансах, — сказал Цезарь, глядя на капитана. — Я верну тебе те десять талантов, которые тебе пришлось выложить за свой корабль и команду.
Очевидно, капитан ему не поверил.
— Несчастливое плавание, — сокрушался он.
— Говорю тебе, что, когда все закончится, ты вернешься в Византий счастливым человеком, — повторил Цезарь. — А теперь высади меня на берег.
Его визит очень быстро закончился. Цезарь возвратился и стал ждать своего отъезда на следующий день после того, как лошади и мулы будут погружены на борт. С ним находились все его сопровождавшие. Цезарь был оживлен.
— Давай, капитан, поторопись!
— На Родос?
— На Родос, конечно!
Путь занял три дня с заходом в Тельмес в первую ночь и в Кавн — во вторую. Оба раза Цезарь не разрешил выгружать животных на берег.