Марий-младший знал, что ему предстоит брак с дочерью Сцеволы. Он еще не встречался с Муцией, потому что она была слишком молода, чтобы появляться на обедах, однако слышал, что она очень хороша собой. И неудивительно: ее мать, Лициния, все еще была очень красивой женщиной. Она теперь была замужем за Метеллом Целером, сыном Метелла Балеарика, рожденным в результате адюльтера. У маленькой Муции теперь было два сводных брата — Цецилии Метеллы. Сцевола женился на другой Лицинии, менее красивой. Именно эта Лициния должна была прийти с ним на обед и прекрасно провести время.
Впрочем, вот как описал этот обед Луций Корнелий Сулла в письме к Публию Рутилию Руфу в Смирну:
Я считал, что это ужасная затея. Тем, что она не оказалась совершенно кошмарным бедствием, мы были полностью обязаны Юлии, которая расположила всех мужчин в строгом соответствии с протоколом, а женщин — там, где они не могли попасть в неприятное положение. В результате все, что я разглядел у Аврелии и жены Скавра Далматики, — это их спины.
Я знаю, что Скавр тоже пишет тебе, потому что наши письма идут с одним и тем же курьером, так что не буду ни повторять новости о нашей неизбежной войне с италиками, ни пересказывать речь Скавра, произнесенную им в палате, где он восхвалял Гая Мария, — я почти уверен, что Скавр выслал тебе ее копию! Скажу только, что счел действия Лупа позорными и не мог сидеть и молчать, когда понял, что Луп не собирается воспользоваться услугами старого хозяина. Какая досада, что такой осел, как Луп, — осел, а вовсе не волк! — будет командовать на целом театре военных действий, в то время как Гай Марий поставлен на подчиненную должность. Что больше всего меня интригует, так это вежливость, с которой Гай Марий принял известие о том, что ему придется разделить пост старшего легата с Цепионом. Интересно, что арпинская лиса готовит для этого разборчивого осла? Думаю, что-нибудь очень неприятное.
Однако я отвлекся от обеда. Мы со Скавром договорились разделить темы, которых каждый из нас коснется в своем письме. Мне досталась вся болтовня. Скавр самый большой сплетник из всех, кого я знаю, исключая тебя, Публий Рутилий. Сцевола был приглашен, потому что Гай Марий занят устройством брака своего сына с дочерью Сцеволы от первой из его двух Лициний. Муции (которую назвали Муцией Терцией — для того, чтобы отличать от других двух Муций, старших дочерей Сцеволы Авгура) теперь около тринадцати лет. Мне жаль эту девочку. Марий-младший — не из тех людей, которые мне нравятся. Высокомерный, тщеславный, честолюбивый щенок. Каждый, кому придется в дальнейшем иметь с ним дело, получит кучу неприятностей. Он вовсе не из того теста, что был мой дорогой умерший сын.
Публий Рутилий, для меня, мало вкусившего семейной жизни (и в детстве, и потом), сын был существом бесконечно дорогим. С первого момента, когда я увидел этого смеющегося голого малыша в детской, я полюбил его всем сердцем. Он был для меня самим совершенством. Что бы я ни делал, для него это казалось чудом. Во время моего путешествия на Восток он в полной мере проявил свой энтузиазм. Здесь не имело значения то, что он не мог дать мне совет или выразить мнение, которое я мог бы услышать от взрослого человека, ровесника. Но он всегда понимал меня. Он был близок мне по духу. А потом он умер. Так внезапно, так неожиданно! Если бы только было время, говорил я себе, если бы я только мог подготовиться… Но как может отец подготовиться к смерти сына?
С тех пор как он умер, старый мой друг, жизнь для меня сделалась серой. Мне кажется безразличным все, чем я занимаюсь. Прошел уже почти год, и я в какой-то степени, думается, научился смиряться с его отсутствием. Но полностью я не смогу справиться с этим — никогда. Я потерял часть своей внутренней сути, там возникла пустота, и ее нечем заполнить. Я совершенно не могу, например, говорить о нем. Я скрываю его имя, как будто его никогда не существовало. Боль слишком велика и непереносима. Когда я пишу о нем сейчас, я плачу.
Но я даже и не собирался писать о моем мальчике. Я взялся за перо, чтобы описать этот несносный обед! Однако мысли о сыне были вызваны тем, что там была она. Маленькая Цецилия Метелла Далматика, жена Скавра. Полагаю, что ей сейчас лет двадцать восемь или около того. Она вышла за Скавра в семнадцать лет — в начале того года, когда мы разбили кимбров, как мне помнится. У нее сейчас дочь десяти лет и сын примерно пяти лет. Оба, без тени сомнения, дети Скавра, поскольку я видел этих бедняжек так же отчетливо, как одно из поместий Катона Цензора. Скавр уже говорил, что собирается отдать дочь за большого друга Сцеволы Авгура, Мания Ацилия Глабриона. Хотя они были консулярами уже достаточно давно, чтобы избегать возможности запятнать себя связью с «новым человеком», думаю, главной приманкой здесь является не их родословная. Скорее всего, это семейное богатство, почти утерянное Сервилиями Цепионами. Но мне безразличны Ацилии Глабрионы, даже если прадедушка этого Мания Ацилия Глабриона был на стороне Гая Гракха. Как и остальные сторонники Гая Гракха, он умер за это! Ну ладно, хватит сплетен, не так ли? Или тебе недостаточно? Ламия тебя тогда побери!
Красивая женщина, эта Далматика. Как она околдовала меня, когда в первый раз я стал добиваться звания претора! Ты помнишь? С удивлением я осознал, что это было почти десять лет назад. Я разменял пятый десяток. Публий Рутилий, и не стал к консульскому посту ближе, как мне кажется, чем был в дни Субуры. Было искушение поразмышлять, что сделал с нею Скавр в результате всего этого идиотизма, имевшего место девять лет назад. Но она хорошо все скрывает. Единственное, чего я дождался от нее, когда мы встретились, — так это холодного приветствия и ледяной улыбки. Она избегала смотреть мне в глаза. Я не осуждаю ее за это. Она была напугана тем, что Скавр может посчитать ее поведение постыдным, и поступала соответственно. Разумеется, он не смог бы высказать ей ничего, кроме одобрения, потому что сразу же, едва поздоровавшись, она уселась на свое место спиной ко мне и ни разу не обернулась. Чего я не могу сказать о нашей дражайшей Аврелии, которая довела нас до головокружения тем, как вертелась и крутилась. Она снова счастлива, потому что ее Гай Юлий вскоре отправляется в новую экспедицию. Его будет сопровождать брат, Секст Юлий, с заданием найти для Рима кавалерию в Африке и в глубине Галлии.
Я не злой человек, хотя и пользуюсь такой репутацией — и в большой степени заслуженно. Мы оба очень хорошо знаем эту женщину, и я не могу тебе сообщить о ней ничего, что могло бы тебя удивить. Несомненно, между нею и ее супругом существует любовь, но эту любовь нельзя назвать ни счастливой, ни спокойной. Он стесняет ее свободу, а она негодует. Узнав о том, что он снова уезжает по крайней мере на несколько месяцев, она была оживлена, смешлива и весь вечер находилась в приподнятом настроении. Это не ускользнуло от внимания Гая Юлия, моего соседа по пиршественному ложу! Потому что, если Аврелия оживилась, все мужчины приходят в состояние оцепенения. Елена Троянская в подметки ей не годится. Вообрази себе принцепса Сената, ведущего себя как глупый подросток! О Сцеволе и даже о Гае Марии нечего и говорить. Таким уж воздействием она обладает. Среди других женщин не было дурнушек, некоторые были просто красивы. Но даже Юлия и Далматика не могли бы состязаться с ней — факт, который Гай Юлий сразу же отметил. Могу предсказать, что, когда они возвратятся домой, будет еще один скандал.