Итак, по мнению Сильвестри, Марчиано и всех высших полицейских чинов Коннектикута, помещение, где совершались убийства, не было специально приспособлено для этой цели. В противном случае его кто-нибудь бы заметил.
«Нет, оно никак не может быть импровизированным, — убеждал себя Кармайн. — Предположим, я Призрак. Какое помещение мне нужно? Безукоризненно чистое, вот какое. Где все поверхности можно скрупулезно отскоблить, вымыть, полить из шланга. Значит, не бетон, а кафель, не дерево или камень, а металл. Иными словами, операционная. Два Призрака могли бы оборудовать ее своими силами, если бы умели работать руками; справились бы даже с проводкой. Вот провести в помещение воду они бы не сумели, а без воды в нем никак не обойтись. Нужна подача воды под большим напором, хороший сток, отвод к канализации или отстойнику. Еще Призракам нужна ванна — если не для жертвы, то для себя. Ее, вероятно, они держат привязанной к ложу и обтирают губками».
Пока Эйб и Кори изучали разделы частных объявлений в «Нэшнл инкуайрер», Кармайн выяснял, не приходят ли кому-нибудь из «хагистов» непомерно большие счета за электричество или воду. Увы, состоятельные сотрудники Хага получали воду из артезианских скважин, а не из водопроводов, а за электричество никто из них не платил баснословные суммы. Генератор? Возможно, если удастся приглушить шум. В этих бесплодных поисках Кармайн перезнакомился и с водопроводными компаниями, и со скромными частными мастерами со всего Коннектикута. Все найденные им помещения с водой и электричеством использовались строго по назначению. Кармайн понимал, что речь идет в первую очередь о богатых заказчиках, но ему всегда казалось, что Призраки должны быть состоятельными. Осмотры и расспросы ничего не дали. Отсюда можно было сделать три вывода: во-первых, два Призрака выполнили всю работу водопроводчиков и сантехников самостоятельно, во-вторых, могли нанять мастера и вознаградить так щедро, что он до сих пор держит язык за зубами, а заодно и не платит налоги, и в-третьих, Призраки могли снять или купить помещение, уже пригодное для их нужд, — например ветеринарную клинику или приемную частного врача. Кармайн выяснил, сколько хозяев сменилось в ветеринарных клиниках и врачебных приемных в конце 1963 года, но ни одна из них не внушала подозрений. Как всегда, ничего, абсолютно ничего.
Розовое кружевное платье было расшито блестками; каждую пришлось изучать отдельно на предмет отпечатков пальцев, в том числе и вышивальщицы, поэтому прошло шесть дней, прежде чем Кармайн смог показать находку Дездемоне.
Он нажал кнопку домофона, нервничая и чувствуя себя еще глупее, чем в школе, когда девушка его мечты наконец разрешила сопровождать ее на выпускной бал. Во рту пересохло, сердце выскакивало из груди, недоставало только пресловутого букета цветов.
— Дездемона, это Кармайн. Я по делу. Не открывайте дверь, я наберу код.
— Ну как вы? — спросил он, сняв куртку и поставив коробку с платьем на стол.
Судя по всему, его визит и не обрадовал, и не огорчил Дездемону.
— Ничего, только скука смертная, — призналась она и указала на коробку. — Что это?
— Одна вещь, о которой вы никому не расскажете, потому что я поручился за вас комиссару. Я-то знаю, что вы не проговоритесь, а он — нет. Последнюю жертву, Маргаретту Бьюли, нашли одетой в детское нарядное платье. Мы так и не смогли определить, где его купили или заказали, но поскольку вы знаете толк в рукоделии, наверняка сумеете нас просветить.
Она открыла коробку, вынула платье, встряхнула, подержала на вытянутых руках, перевернула и наконец разложила на столе.
— Насколько я понимаю, последнюю девушку не разделали на куски?
— Нет, только обезглавили.
— В газетах писали, что она была рослой. Это платье ей не по размеру.
— Точно, и все-таки его натянули. В плечах оно оказалось настолько узким, что не застегнулось на спине, отсюда мой первый вопрос: почему на нем пуговицы? Сейчас повсюду застежки-молнии.
— Вот поэтому, — сказала Дездемона, трогая пальцем поблескивающую, как драгоценный камень, пуговку. — Молния испортила бы все впечатление. А пуговицы выглядят нарядно.
— Вы когда-нибудь видели подобные платья?
— Только на сцене, в детстве, но в то время одежду выдавали по карточкам, так что костюмы были бедноватыми. А это платье смотрится слишком вычурно.
— Оно сшито вручную?
— Отчасти, но это не такая сложная работа, как может показаться. Да, на нем множество блесток, но их пришивала мастерица, способная управляться с иглой быстрее, чем вы — съесть тарелку тушеного мяса. Она брала по одной блестке, нанизывала каждую на иглу, один раз обвивала нитку вокруг блестки и уводила через кружево к месту следующей — видите?
Кармайн все понял.
— Некоторые блестки отвалились, потому что оказались недостаточно прочными, но все они пришиты одной и той же ниткой — вот, посмотрите.
— А я думал, блестки осыпались, пока с платьем работал Пол.
— Нет, скорее всего неосторожное обращение, а на экспертизе такое вряд ли возможно.
— Значит, вы считаете, что это платье стоит не так уж дорого?
— Для тех, кто готов заплатить больше сотни долларов за тряпку, которую ребенок наденет только один или два раза, — да. Это прибыльное дело, Кармайн. Каждый, кто шьет и продает такие наряды, знает, как редко их надевают, поэтому и экономит на всем, на чем только может. Подкладка синтетическая, а не шелковая, нижняя юбка — дешевая, но туго накрахмаленная сетка.
— А кружево?
— Французское, но среднего качества. Машинное.
— В таком случае где можно встретить подобные детские наряды — в «Саксе» и «Блумингдейле» в Нью-Йорке? Или, может быть, в коннектикутском «Александере»?
— В каком-нибудь дорогом магазине или универмаге. Я назвала бы это платье шикарным, но безвкусным.
— Как цирковой костюм, — машинально продолжил Кармайн.
— Что, простите?
— Так, к слову пришлось, — он вздохнул. — Вы меня простили?
Ее взгляд оттаял, даже глаза заблестели.
— Да, хоть вы и неисправимы. Но дефицит Кармайна Дельмонико хуже, чем его избыток.
— Значит, в «Мальволио»?
— Да-да, с удовольствием!
— А теперь еще один вопрос, — сказал он за кофе. — Уже поздно, можно поговорить и здесь. О навыках ручной работы.
— Кто в Хаге умеет работать не только головой, но и руками и кто нет?
— Именно.
— Начать с профессора?
— Кстати, как он?
— Заперт в какой-то психушке возле Трамбулла, в Бриджпорте. Думаю, тамошний персонал в восторге от такого пациента. Их обычный контингент — алкоголики, наркоманы плюс пестрое сборище неврастеников. А у бедного шефа самый настоящий острый срыв — бредовые идеи, галлюцинации, потеря связи с реальностью. Что касается его навыков, он умеет практически все.