— За Аннету Вебер!
С самого начала их отношений Люсиль настояла на том, что всякий раз на его приглашение она будет отвечать своим. Для нее в данном случае речь шла о принципе. В ее характере было оберегать свою независимость. Они договорились водить друг друга в места, которые отвечали бы вкусам и средствам каждого.
В результате Бланк побывал в таких ресторанах, о существовании которых и не догадывался: в ресторане Женского евангелического общества с дневным меню за шесть франков; в университетской студенческой столовой с салат-буфетом, где тарелку взвешивали у кассы; в ресторанах самообслуживания в универмагах, где незадолго до закрытия и без того низкие цены опускались еще ниже; на частных кухнях крупных общин совместного проживания, где каждый приходивший должен был опустить свою скромную лепту в раскрашенную детьми коробку; в мрачных квартальных пивных, переоборудованных под запросы альтернативной публики; в макробиотических ресторанах, не имевших лицензии.
Когда выдавалась хорошая погода — несколько таких дней пришлось на этот апрель, — Люсиль приглашала его в парк, где на одной из дорожек у озера по весне катались на роликах. Бывало, что она стряпала сама, и тогда их общество разделяли Пат и серый котенок Тролль.
Урс Бланк поначалу водил Люсиль только в те заведения, которые хотя и были рассчитаны на посетителей его круга, однако широко себя не рекламировали. В лице д-ра фон Берга он нашел большого знатока ресторанов, где можно было не опасаться повстречать знакомых, а если даже кто и встретится, то сам пожелает остаться незамеченным.
Однако чем упорнее Эвелин не замечала его эскапады — как она называла это в беседах с Рут Цопп, — тем смелее он становился в выборе каждого следующего места для свидания. Все чаще д-ра Бланка видели в обществе девушки-хиппи в «Тай стар», «Фудзияме», «Сахаре» или каком-либо другом из самых известных в городе ресторанов с экзотической кухней.
До сих пор он не водил Люсиль только в «Золотой», оставив его последним островком, где Эвелин могла чувствовать себя в безопасности.
Рут Цопп носила в ушах золотые раковины размером с ладонь, которые немного сковывали движения, но придавали определенную царственность ее осанке. Она пригласила Эвелин Фогт поужинать, больше того, настояла, чтобы Эвелин встретилась с ней в «Золотом», если та еще дорожит ее дружбой.
Женщины устроились за столиком в нише, откуда был виден весь зал. Эвелин выглядела усталой, будто в последнее время мало спала.
— Смотри, дождешься возрастного скачка, — предостерегала Рут Цопп.
— Что еще за возрастной скачок?
— Люди стареют скачкообразно. Годами выглядишь вроде бы без изменений, а однажды утром смотришь на себя в зеркало — бац, оказывается, постарела на несколько лет.
— В последнее время со мной такое происходит каждое утро. И знаешь, мне на это наплевать!
Выбор еды был не совсем женский: телячьи колбаски с жареным картофелем и бочковое пиво. Рут Цопп ела с аппетитом. Иногда у Эвелин возникало подозрение, что каждый раз после еды Рут идет в туалет и засовывает в рот два пальца… Как иначе объяснить, что гастрономическая страсть никак не отражалась на ее стройной фигуре. В настоящий момент Эвелин также никаких проблем с фигурой не испытывала. Она похудела на четыре кило и буквально заставляла себя питаться регулярно. К колбаскам она почти не притронулась.
— Как долго ты не замечаешь его выходки?
— Пять недель.
— Есть результаты?
Эвелин покачала головой.
— Вот именно, — сказала Рут. — Наоборот, он все чаще появляется с этой малышкой на людях. Майя видела их в «Сайгоне», Сусанна — в «Тай стар», а я — в «Панца верде».
— Что еще за «Панца верде»?
— Вегетарианский ресторан. Спроси меня лучше, что тебя по-настоящему интересует.
— Она хороша собой?
— Если можно так сказать о девушке-хиппи.
— А если честно?
Рут Цопп решила поиграть на чувствах подруги.
— Она чертовски хороша. Не старше двадцати пяти, стройная, черные волосы, смуглое лицо, а глаза-а — таких у брюнеток не бывает.
— Какие?
Рут Цопп задумалась.
— Цвета фиалок, и васильков, и молока.
Эвелин молчала.
— Пора защищаться.
— Что же мне делать? Застрелить ее?
— Вышвырни его.
— Я не хочу его потерять.
— Ты уже его потеряла.
У Эвелин на глаза навернулись слезы.
— Я хотела сказать, — продолжала Рут, — что больше шансов потерять его, если не вышвырнешь. Положись на мой опыт.
— А если я его все-таки потеряю?
— По крайней мере, сохранишь достоинство.
Эвелин осторожно вытерла слезы салфеткой.
Потом глотнула пива.
Рут Цопп сделала знак официанту, чтобы он принес еще два бокала:
— Вышвырни его вон, Эвелин. Речь идет о человеческом достоинстве.
Когда Урс Бланк заявился домой около часа ночи, Эвелин, бледная, но сохраняющая спокойствие, сидела в ярко освещенной гостиной на диване в стиле Корбюзье. По ее виду Урс немедленно догадался, что сейчас будет. Он достал бутылочку «Перье» и сел напротив. Первыми ее словами были:
— Я хочу, чтобы ты съехал с квартиры.
— Понимаю, — кивнул Бланк.
— Ты больше ничего не хочешь сказать?
— Мне жаль, что так вышло.
— Ах.
— Ты в этом не виновата.
— Могу предположить, что это сильнее тебя, — сказала она язвительно-насмешливо.
— Если хочешь, я попробую объяснить.
Эвелин сделала глоток из своего стакана. В нем было пиво.
— Помнишь, ты как-то нашла мои заляпанные грязью ботинки?
— После чего ты назвал моих клиентов дерьмом?
— В тот день у меня было совещание в «Лесной тишине» по вопросу о слиянии. Внезапно меня охватило чувство, что все это со мной уже было тысячу раз. Те же лица, те же слова, тот же случай, те же обстоятельства. После переговоров я пошел пешком через лес. И вдруг понял, что по соседству с городской жизнью существует другой мир, про который я и думать забыл. С другими законами, другими приоритетами — мир, никак не связанный с нашим.
Бланк сделал глоток минеральной воды.
— Вечером, на твоем вернисаже, я снова оказался в нашем мире. Эта лесная прогулка открыла мне глаза на иной мир. И, что самое скверное, заставила меня взглянуть на нашу жизнь по-новому. Должен признать: она меня не удовлетворяет.
Он почти гордился своим монологом. До сих пор ему не удавалось выразить чувства внятно.