– Правы, – вздохнула Настя. – Но это нужно проверять в Шереметьеве. Она могла собраться, приехать в аэропорт и даже пройти регистрацию на рейс вместе со своим спутником, а потом почему-то передумала лететь. Может, они поссорились, и она не захотела лететь вместе с ним, взяла билет на следующий рейс. Или ее что-то спугнуло, может быть, местная полиция сделала что-то такое, что их насторожило, и они решили не рисковать и не светиться вместе. Тогда он ждал, что она в ближайшее время вернется, а когда она не появилась, стал искать ее через мать.
– Возможно, – согласился Тарадин, чуть помолчав. – Но если у них все в порядке и нет никаких конфликтов, то она должна была в первую очередь отзвониться ему, чтобы он не беспокоился. А она этого почему-то не сделала. Вы же понимаете, Анастасия, убийство явно заказное, а раз так, то у этой парочки есть хозяин, перед которым они отчитываются. Пусть не синеглазому напарнику, но уж хозяину-то она должна была позвонить и сообщить, где она и что с ней. И тогда напарник не стал бы ее разыскивать, прикидываясь брошенным любовником.
– Ладно, от меня-то вы что хотите?
– Вы могли бы выяснить в Шереметьеве, проходила ли она паспортный контроль? Коченова Тамара Михайловна, 16 сентября.
– Хорошо, я узнаю. Что еще?
– Вы прекрасно знаете, что еще. Просто вы не хотите мне помогать, я вам надоел.
– Да, вы мне надоели, – с неожиданным раздражением сказала Настя. – Говорите приметы.
Она быстро записала под диктовку Тарадина приметы Тамары Коченовой и Николая Саприна. Завтра же она «примерит» эти приметы к неопознанным трупам. Может быть, синеглазый Саприн уже нашел и убил красивую шатенку Тамару. А может быть, скрывающаяся Тамара сама убила нашедшего ее Саприна. Во всяком случае на первый взгляд получается, что сразу после совершенного в Австрии преступления оба они вылетели в Москву, а теперь обоих почему-то никак не найти. Нехорошая история.
Настя повесила трубку и вернулась на кухню, где вместе с мужем разгадывала огромный, размером в газетную полосу, кроссворд. Алексею достаточно было одного взгляда на ее лицо, чтобы понять, что она находится в крайней степени недовольства.
– Ты чего, старушка? – озабоченно спросил он. – Кто тебя расстроил?
– Ерунда, Лешик, не обращай внимания, – отмахнулась Настя. – Что там у нас дальше?
– Дальше у нас персонаж, сделавший карьеру на стеклотаре. Третья буква «р» и предпоследняя тоже «р».
– Баркильфедро, – тут же откликнулась она.
– Умница, – похвалил муж. – Тогда у нас появилась буква «ф» для слова по горизонтали. Это будет… это будет… Патологическая страсть к тем, кого уж нет. Это что такое?
– Это некрофилия. Составитель кроссворда претендует на чувство юмора?
– Наверное. – Он пожал плечами. – А почему ты злишься? Что в этом плохого?
– Извини, солнышко, это я так. Настроение испортилось, вот и брюзжу.
– Может, расскажешь родному мужу-то?
– Ой, Лешик, да нечего рассказывать. Глупая у тебя жена, вот и весь рассказ. Дура, одним словом.
– А поподробнее нельзя? Двадцать лет с тобой знаком и все мечтаю услышать трагическую повесть о том, какая ты глупая. Слушай, Ася, ты валяешь дурака.
– Вот именно. Я валяю дурака, и поэтому у меня резко испортилось настроение. Понимаешь, я позволила себе увлечься эмоциями и очень боюсь, что в результате моих пустых переживаний проморгаю серьезное преступление.
Она неторопливо пересказала Леше всю эпопею с Тарадиным.
– И я ведь понимаю, что он прав, он дело говорит, но ничего не могу с собой сделать. Вот как невзлюбила его с самого начала, так и пошло все наперекосяк. Ты же понимаешь, что у меня возможностей в сто раз больше, чем у частного детектива. Я бы этот список отработала в три секунды вместе со всеми многочисленными однофамильцами. Если бы я нормально работала, то адреса, телефоны, места работы и пикантные подробности биографий этих двадцати шести человек я бы знала максимум через два дня. И тогда этому Тарадину оставалось бы только посмотреть на них своими глазами, сравнить приметы и понаблюдать за образом жизни. А я строила из себя невесть что, играла в целомудрие и доигралась до того, что мужчина уехал вслед за женщиной. Похоже, не с самыми романтичными намерениями. Если бы я с самого начала все делала так, как надо, Тарадин нашел бы мужчину еще до того, как тот уехал. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Я понимаю, Асенька, что ты себе не простишь, если этот таинственный мужчина убьет женщину. Но я не понимаю другого.
– Чего же?
– Я не понимаю, откуда взялись эти сложные отношения с частным детективом. Почему ты его невзлюбила-то? Он тебя обидел?
– Он меня испугал, – ответила Настя очень серьезно. – Он представитель мафиозной структуры, и я жутко боялась вляпаться в какое-нибудь дерьмо.
– Зачем же ты ему помогала?
– Меня попросили.
– Кто?
– Человек, которому я не могла отказать.
– Господи, откуда ж такие берутся? – искренне изумился Леша. – Сколько тебя знаю, отказать ты всегда могла кому угодно. Что это за выдающаяся личность? Я его знаю?
– Его лично – нет. Но ты видел его сына. Помнишь, в прошлом году ко мне неоднократно приходил смешной такой человечек с визгливым голосом? Ты тогда еще возмущался, что я пускаю в дом уголовников.
– Помню. Он же погиб, кажется?
– Да. Он погиб. И поскольку я чувствую себя виноватой в этом, я не могу отказать его отцу.
– А отец, конечно, этим пользуется, – прокомментировал Алексей. – По-моему, ты действительно валяешь дурака. Я тебя не узнаю, Ася. Для тебя дело всегда было на первом месте, а эмоции – на последнем. Что изменилось? Произошло что-то такое, о чем я не знаю и что заставило тебя так сильно измениться? В чем дело, Асенька?
– Ни в чем, милый. Наверное, я просто старею, теряю хладнокровие, трезвость мысли и рассудительность. Знаешь, чем человек моложе, чем меньше у него жизненного опыта, тем проще ему быть жестоким и не поддаваться жалости. А с годами приходит понимание простой истины: нет такого преступника, которого не за что было бы пожалеть. Всегда есть хоть что-нибудь, что способно вызвать сочувствие. Надо только уметь это увидеть. Преступление – это несчастье самого преступника, а не только его жертвы. Ладно, все это философия, – она внезапно улыбнулась, – и сопли на глюкозе. Плевать мне на всех мафиози вместе взятых, надо делом заниматься и не канючить, правильно?
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнул Леша. – А то я уж испугался, что мне жену подменили.
* * *
На следующий день Настя первым делом выяснила, нет ли среди неопознанных трупов таких, которые имели бы приметы Тамары Коченовой или Николая Саприна. Таких не нашлось, и по крайней мере одну версию событий можно было отбросить. Если бы обнаружился труп Тамары, можно было бы полагать, что Саприн нашел ее, убил и скрылся. А так становилось ясным, что Тамара все-таки уехала из Москвы раньше, чем Саприн ее нашел. И теперь нужно было постараться выяснить, куда она уехала. Если она еще жива, то надо ее охранять от назойливого синеглазого мужчины, а уж потом выяснять, отчего же, собственно, она ударилась в бега.