– Да вы проходите, – энергично уговаривала их Андреева. – Я сейчас детей налажу, все им положу, и мы с вами сможем спокойно поговорить. Проходите, проходите, не стесняйтесь.
Настя первой прошла в маленькую комнату, которая в этой квартире, по-видимому, считалась «большой», потому что все остальные были еще меньше. За ней бочком, стараясь не задевать мебель, протиснулся Тарадин и недоуменно огляделся.
– Господи, как же они живут в такой тесноте! Здесь же повернуться негде.
– Ну, Владимир Антонович, что вы хотите, она работает все-таки не в частной фирме, а в госсекторе. Вы, наверное, уже забыли, какие у государственных служащих зарплаты.
Тарадин поморщился, но ничего не ответил, осторожно умещаясь на краешке дивана. Через несколько минут хозяйка присоединилась к ним.
– Так что вы хотели узнать о Тамаре?
– Все, – улыбнулась Настя. – Расскажите нам, пожалуйста, все, что знаете о ней.
– Не так уж и много, – пожала плечами Андреева. – Во время поездки мы, конечно, постоянно общались с ней, но Тамара была не очень-то разговорчивой. Такая, знаете ли, вся в себе.
– А почему с вами поехала именно она?
– Ее порекомендовало агентство.
Из кухни донесся звонкий голосок:
– Мам, можно я макароны кетчупом полью?
– Нет, Павлик, тебе кетчуп нельзя! – крикнула Андреева и виновато улыбнулась гостям.
– Значит, до вашего обращения в агентство вы о Тамаре Коченовой никогда не слышали? – уточнила Настя.
– Нет.
– Тамара не упоминала, с какими еще агентствами она работает?
– Кажется, нет… Но я, признаться, не обращала на это внимания. Мне это было неинтересно.
На кухне что-то грохнуло и следом раздался визг. Андреева вздрогнула, но с места не двинулась. Теперь уже слышался оглушительный рев.
– Вы не посмотрите, что там случилось? – удивился Тарадин.
– Я и так знаю. С подоконника утюг свалился. Опять Светланка ерзала и крутилась, вот и задела локтем. Это у нас случается через день.
– Но она же плачет. Вдруг ушиблась?
– Если бы ушиблась, она бы не так плакала. Я своих спиногрызов знаю. Это она просто испугалась. Ничего, пусть привыкает, что есть вещи, с которыми нужно справляться самой. Вы спрашивайте, пожалуйста, не обращайте внимания.
– Припомните, может быть, Тамара рассказывала вам о своей работе – куда ездила, где переводила. Конференции, симпозиумы и так далее.
– Да, вы знаете, было такое. Я сказала ей, что мой муж – врач-ортопед, ученик самого Илизарова, а она ответила, что видела Илизарова на международном симпозиуме в Новосибирске, там была целая бригада переводчиков из Москвы. Мы, конечно, больше о талантливом медике говорили, знаете, две бабы собрались – так они будут внешность обсуждать, а не научные проблемы.
Андреева легко и заразительно рассмеялась. В это время на пороге комнаты возникла живая белокурая кукла с заплаканным лицом.
– Когда папа придет? – требовательно вопросила кукла.
– Папа придет утром, он дежурит, – невозмутимо отозвалась хозяйка. – А что случилось? Зачем тебе папа?
– Он меня пожалеет, – сердито заявила кукла по имени Светланка. – Я плачу, плачу, а ты не идешь.
– Хорошо, детка, ты поплачь до утра, а там и папа вернется с дежурства. Иди, пожалуйста, за стол и все доешь. И проследи, чтобы Павлик не трогал кетчуп.
Маневр отвлечения девочки от собственных страданий был проведен ловко и незаметно. Требуемую долю жалости малышка не получила, но зато ей в руки дали оружие, позволяющее осознать собственную значимость, – право контроля над старшим братом, роль маминой помощницы. Она моментально повеселела и вприпрыжку помчалась обратно на кухню с радостным криком:
– Павлик, не смей трогать кетчуп, мама тебе не разрешает!
Тарадин не смог сдержать улыбку.
– Вы опытный педагог, – заметил он. – У вас, наверное, большая практика?
– Огромная, – кивнула женщина. – Я с девятнадцати лет в детском саду работала, а когда стала расти по административной линии, так своих трое появилось. У меня с детьми никогда проблем не было.
– А у Тамары? Вы ведь возили ребятишек, как она с ними общалась?
– Вы знаете, не очень успешно. – Андреева покачала головой. – Было видно, что она детей не любит и общаться с ними не умеет. Она и сама это знала, даже как-то пожаловалась мне, что у нее контакты с детьми не получаются. Ну, не то чтобы пожаловалась, она вообще ни на что не жаловалась, просто заметила, что уже второй раз едет с детской группой, а понимать ребят так и не научилась. В первый раз, кажется, она ездила с гимнастами из детской спортивной школы на какие-то соревнования. По-моему, в Дюссельдорф, если я ничего не путаю.
– О своей личной жизни Тамара ничего не рассказывала? О семье?
– Нет, в этом смысле она была замкнутой, со мной не делилась.
Разговор с сотрудницей Министерства социальной защиты не прошел зря. По крайней мере было понятно, куда двигаться дальше, где еще искать следы Тамары Коченовой.
* * *
Женщина сидела на ступеньках лестницы и плакала, тихонько всхлипывая. Юрий Оборин уже собрался было пройти мимо нее к лифту, но остановился.
– Что у вас случилось? – участливо спросил он. – Я могу вам помочь?
– Я очки разбила, – пролепетала женщина горестно. – Я не могу без них идти по улице.
Она подняла заплаканное лицо и протянула ему раскрытую ладонь, на которой лежала оправа вместе с осколками стекол.
– Не знаю, что теперь делать.
– Сильные стекла? – спросил Оборин.
– Минус семь с половиной. Я без них все равно что слепая.
– Пойдемте. – Он решительно потянул женщину за руку. – Вам нужно успокоиться, а потом я провожу вас до ближайшего метро. Там в подземном переходе есть лоток «Оптика», купите себе новые очки.
Она жалко улыбнулась, но послушно встала и пошла следом за Юрием. Крепко придерживая ее за локоть, Оборин довел женщину до своей квартиры, пропустил в дверь и сразу направил в ванную.
– Умойтесь, у вас краска потекла.
Через пару минут незнакомка неуверенным шагом, легко касаясь стен, вернулась в комнату. Если бы не беспомощное выражение лица и не напряженно сощуренные глаза, она была бы довольно привлекательной. Оборин увидел, что черты у нее четкие и правильные, длинная, хорошей формы шея, округлые покатые плечи. Женщина села в кресло и, закинув ногу на ногу, расслабленно откинулась на мягкую спинку. Юра по достоинству оценил ее изящные щиколотки и красивые колени.