Это была маленькая квартирка, состоящая из гостиной, спальни и кухни, где была лишь плита, раковина, микроволновка и несколько шкафчиков. «Переехать сюда шесть лет назад помог папа, – подумала она. – У мамы тогда уже была диагностирована болезнь Альцгеймера, и она стала депрессивной и забывчивой. На предложение вернуться и помогать папа просто выкинул меня из дома, сказал, что я еще молода и должна жить своей жизнью».
Почувствовав духоту в квартире, Мария открыла окно, и в комнату ворвался шум улицы. «Музыка для моих ушей, – подумала она. – Мне нравится этот дом, но что происходит теперь? Даже когда этот кошмар закончится и маме будет разрешено оставаться дома постоянно, я не смогу жить здесь. Придется вернуться в Мауа. Но как долго смогу я оплачивать круглосуточную сиделку?»
Мария села на высокий стул, который так любил ее отец, пока не ушел на пенсию. Каждую неделю или каждые десять дней часов в шесть он приходил к ней из университета, чтобы выпить чего-нибудь. Потом они шли в их любимый итальянский ресторан на Западной четвертой улице, а в девять он уже ехал домой.
«Или к Лилиан», – прошептал неприятный голос у нее в голове.
Мария старалась отбросить мысли о такой возможности. Полтора года назад, когда она узнала про Лилиан, их теплые посиделки за ужином закончились. «Я сказала папе, что не хочу воровать у него драгоценное время с Лилиан…»
Чтобы отвлечься от чувства вины при этих воспоминаниях, Мария оглядела гостиную. Стены здесь были покрашены в желтоватый цвет, создававший иллюзию пространства. «Папа выбирал цвет вместе со мной, – вспомнила она. – Он гораздо лучше мог предвидеть результат отделки, чем я».
Картина над диваном – закат солнца над пирамидами – была папиным подарком на новоселье. Он купил ее во время экспедиции в Египет.
«Куда бы я ни посмотрела здесь или у них дома, все напоминает мне об отце», – подумала Мария. В спальне она взяла в руки фотографию ее родителей, сделанную лет десять назад, до маминой болезни. Отец обнимал маму за талию, и оба улыбались. «Надеюсь, что его руки и теперь обнимают ее и защищают, – постаралась успокоить себя Мария. – Она нуждается в его защите как никогда прежде. Что будет с мамой завтра в суде?»
Она готова была уже позвонить Эльвире, узнать, есть ли что-нибудь новое, когда тренькнул телефон на ночном столике. Это был Грэг.
– Мария, куда ты пропала? Я звонил домой, и Бетти сказала, что ты уехала до ее прихода, а по мобильному ты не отвечаешь. Я волновался за тебя.
Мария отключила мобильник, боясь, что Ричард захочет связаться с ней снова. Ей не хотелось, чтобы повторился спектакль предыдущего вечера, когда она дрогнула от его голоса за столом у Ллойда. Извиняясь, она произнесла:
– Грэг, мой мобильник отключился. Ты же понимаешь, я не совсем в себе.
– Я тоже. Но я волнуюсь за тебя. За последние несколько дней пропала подружка твоего отца и сиделка мамы. Не могу допустить, чтобы и с тобой что-то случилось. – Он помолчал, потом сказал: – Мария, я неплохо разбираюсь в людях. Знаю, ты в отчаянии, что Ричард может купить рукопись у Лилиан. Не знаю, сделал он это или нет, но, если с Лилиан что-то случилось, сильно сомневаюсь, что в этом виноват Ричард.
– Почему ты так говоришь, Грэг? – тихо спросила Мария.
– Потому, что я в это верю. – Грэг помолчал и медленно сказал: – Мария, я тебя люблю и желаю тебе счастья больше всего. На вечерах у твоего отца я чувствовал растущую симпатию между тобой и Ричардом. Если окажется, что он действительно купил украденную священную рукопись, то надеюсь, что, каким бы ни было твое чувство к нему, оно изменится.
Старательно подбирая слова, Мария произнесла:
– Если ты заметил растущую симпатию между нами, то я об этом даже не подозревала. Если судить о Ричарде по тому телефонному сообщению, то мне он и даром не нужен.
– Хорошая новость, – сказал Грэг. – А я собираюсь дать тебе уйму времени поразмыслить обо мне как о парне, с которым можно прожить всю жизнь.
– Грэг… – запротестовала Мария.
– Забудь, что я сказал. Но, Мария, я теперь совершенно серьезен. Провел собственное расследование. Чарльз Михаэльсон – жулик. Он пытался найти покупателя для рукописи. Я даже могу назвать имя человека, который слышал это от его знакомых. Это Десмонд Роджерс, хорошо известный коллекционер. Мария, умоляю тебя, близко не подпускай к себе Михаэльсона. Не удивлюсь, если окажется, что он виновен в исчезновении Лилиан, а также сиделки твоей мамы. И… может быть, даже в смерти твоего отца.
Ллойд Скотт сидел у себя в офисе на Мэйн-стрит в Хакенсэке, всего в квартале от здания суда, когда ему позвонил помощник прокурора Питер Джоунс.
– Вы говорите, что бандит, обокравший мой дом, мог видеть кого-то, выбегавшего из дома Джонатана сразу после выстрела! – воскликнул Ллойд, закипая от злости. – Когда вы это узнали?
Джоунс вполне понимал его враждебную реакцию.
– Ллойд, меньше суток тому назад мне позвонил Джошуа Шульц, адвокат Грубера. Как вам известно, многие подсудимые с серьезными обвинениями пытаются убедить нас, что у них есть ценная информация по какому-нибудь делу. Вам также хорошо известно, что бескорыстно помогать они не любят. Всем хочется как-то облегчить свою участь.
– Питер, мне дела нет до того, каковы мотивы этого парня, я говорю как хозяин ограбленного им дома, – резко ответил Скотт. – Почему вы не позвонили мне сразу же?
– Ллойд, успокойтесь и позвольте рассказать, что случилось вчера. После звонка Шульца я сразу же встретился с прокурором. Мы проверили заявление Грубера о том, что по дороге обратно в Нью-Йорк после ограбления вашего дома он пользовался краденым электронным пропуском. Его адвокат дал нам уже проверенную информацию об этом пропуске. Он зафиксирован на мосту Джорджа Вашингтона только на пути из Нью-Джерси в Нью-Йорк, а не в обратном направлении. Поэтому нам известно, когда Грубер выехал из Нью-Джерси, но не когда направлялся туда.
– Продолжайте, – коротко произнес Ллойд.
– Известно, что на мосту он был в десять пятнадцать на обратном пути. Мария Лайонс разговаривала с отцом в восемь тридцать. В десять тридцать, когда он не ответил, она запаниковала. Потом звонила ему еще раз, но услышала лишь автоответчик. Как мы знаем, в это время он был уже мертв. Выходит, что в этих временных рамках вполне возможно, что Грубер как раз был у вас в спальне, опустошая сейф, когда, с его слов, раздался выстрел.
– Хорошо. Что же дальше?
– Грубер дал нам имя человека, который помог ему избавиться от краденых драгоценностей. Его зовут Билли Деклар, и он держит магазин подержанной мебели в нижнем Манхэттене, живет там же, в подсобном помещении. У него длинный криминальный послужной список, и он сидел в одной камере с Грубером в нью-йоркской тюрьме. Мы работаем с полицией Манхэттена, чтобы получить ордер на обыск его дома.
– Когда собираетесь провести обыск?