— Смерти?
— Ну да, смерти. Но она не такая, как мы ее себе представляем. Не злая. Спокойная, так что тебе не страшно. Ну, равнодушная, что ли… Ей было на меня наплевать. Просто глядела и все.
— А почему ты решил, что это смерть? Тебе Абиб сказал?
— Да нет, я это знал. Вернее, до меня потом дошло, когда я уже вышел из палатки. Во мне было столько силы, но только какой-то особенной силы. Совсем не похоже на то, как бывает, когда накуришься и потом чувствуешь себя разбитым. Голова ясная, сосредоточенная. Я взглянул в лицо смерти, а чувствовал себя прекрасно. А потом, слушай, знаешь, что было? Прохожу я мимо флага, ну, на главной башне, помнишь? Флаг развевался, потому что в тот день был ветер, и тут я… не знаю, как сказать. Я чувствовал, как развевается флаг, понятно? Не в том смысле, что я увидел флаг. Я это и правда чувствовал. Я был и ветром, и флагом.
— Ты был ветром?
Ди Сальво снимает руку с его плеч.
— Ты думаешь, я несу чушь, как какой-нибудь дебильный хиппи?
— Да нет, я так не думаю, — говорит Йетри, хотя он уже ничего не понимает.
— В общем, не то чтобы мне было весело или грустно. Это все… детали. А не полная картина. А я чувствовал все, все сразу. Флаг, ветер — все.
— А при чем тут статуя и смерть?
— Очень даже при чем. — Ди Сальво почесывает бородку. — Ты так на меня смотришь, будто я несу чушь, как какой-то дебильный хиппи.
— Да нет, рассказывай!
— Я закончил. Вот что произошло, понимаешь? Внутри меня что-то открылось.
— Откровение, — говорит Йетри.
— Ну, не знаю, откровение или нет.
— Думаю, откровение.
— Говорю тебе, я не знаю, что это за чертовщина. Что было, то было. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что у Абиба трава другая. Чувствуешь себя другим. Чувствуешь все вокруг. — Внезапно он мрачнеет. — Ну что, пойдешь со мной?
Йетри не очень интересует наркота, но разочаровывать приятеля не хочется.
— Наверное.
Тем временем афганцы уже сложили коврики и вновь принялись за работу. Друг с другом они почти не разговаривают, а когда разговаривают, Йетри кажется, что они ссорятся. Он глядит на часы: без двадцати час. Если поторопиться, может, удастся не стоять в очереди в столовую.
Когда через три дня настает время высунуть нос с базы, Йетри не берут.
— Сегодня съездим оглядимся, — говорит Рене утром, — со мной идут Чедерна, Кампорези, Пеконе и Торсу.
Все смотрят, как названные солдаты одеваются, стоя у раскладушек. Церемонно, словно античные герои, хотя им предстоит обычный патрульный выезд на деревенский базар.
Чедерна задирает нос больше других, правда, он и умеет больше. Будь в третьем взводе роты «Чарли» Ахилл, это был бы Чедерна — неслучайно на спине, чуть выше пояса, у него даже вытатуирована первая строка «Илиады». Написано по-гречески, татуировщик почти без ошибок скопировал текст из лицейского учебника Аньезе — лежа в постели, Чедерна часто просит, чтобы ему этот стих читали снова и снова.
В штанах и футболке он вырастает у койки Митрано, который уже понял, что его ждет, и теперь нехотя поднимается, во взгляде сквозит тоска.
— У твоих родителей есть еще дети?
— Так точно, синьор!
— Наверняка они жалеют, что произвели тебя на свет! Ты такой урод, что мог бы стать шедевром современного искусства! Как тебя зовут, толстяк?
— Винченцо Митрано, синьор!
— Имя, как у дворян, ты что, королевских кровей?
— Никак нет, синьор!
— А хуй ты сосать умеешь?
— Никак нет, синьор!
— Не ври! Спорим, ты можешь высосать мяч для гольфа через поливочный шланг!
— Никак нет, синьор!
— Мне не нравится фамилия Митрано! Только педиков и морячков зовут Митрано! Теперь тебя зовут Гомер Куча!
— Так точно, синьор!
— Солдат Куча, я тебе нравлюсь? Тебе смешно?
— Никак нет, синьор!
— Тогда убери эту отвратительную ухмылку со своей рожи!
И далее в том же духе, пока Митрано не опускается на колени и не подставляет шею Чедерне, который делает вид, что хочет его придушить, — он и правда слегка его душит, пока у того не синеет лицо. Маттиоли подзадоривает Чедерну, остальные ржут, как ненормальные, хотя видели эту сцену десятки раз. Чедена способен воспроизвести по памяти первые сорок минут «Цельнометаллической оболочки», одна реплика за другой: Митрано — его Гомер Куча, любимая жертва, и, как и Гомеру Куче в фильме, ему вовсе не весело. Когда представление заканчивается, Митрано ложится обратно на койку и отворачивается. Если он отказывается участвовать в игре, Маттиоли дает ему подзатыльники, пока у Митрано не сведет шею.
Насладившись всеобщим вниманием, Чедерна может продолжить одеваться. Снаряжение гвардии старшего капрала включает боевую рубашку Tru-Spec, тактический жилет Defcon 5 камуфляжного цвета итальянских ВС с амуницией в тон, кевларовый шлем, защитные баллистические очки ESS Profile TurboFan, брюки Vertx с сетчатой вставкой на промежности и защищенными коленями (сидят на порядок лучше, чем другие тактические брюки, потому и стоят дорого), носки и трусы Quechua, кварцевые часы Nite MX10 с подсветкой GTLS, благодаря которой риски и стрелки даже днем отсвечивают зеленым, водоотталкивающие перчатки Ottegear, кефию, бинокль 12×25, ремень Т&Т, налокотники и наколенники той же марки, нож ONTOS Extrema Ratio со стальным лезвием длиной 165 миллиметров, гранатомет GLX, флягу Camelbak, пистолет Beretta 92FS в набедренной кобуре, штурмовую винтовку Beretta SC70/90, ботинки-амфибии Lowa модель Taskforce Zephyr GTX HI TF Desert, монокуляр ночного видения с усилителем яркости изображения, семь магазинов с патронами. Кроме огнестрельного оружия и шлема, все куплено через Интернет. Во внутреннем кармане куртки лежит фотография, которую Аньезе тайком засунула ему в рюкзак (она сняла себя в три четверти, поставив на автоспуск) — на ней одни трусики-перизома, грудь неловко прикрыта рукой, — увидишь такое, и глаза полезут на лоб. Шестнадцать килограммов одежды и оборудования на две тысячи евро: с оружием Чедерна ощущает себя кем-то другим — тем, кто ясно соображает и действует четко. Умелым. Решительным.
— Куплю вам орешков, — обещает он товарищам, уходя. Проходит мимо койки, на которой в трусах валяется Йетри, красный от зависти (а также из-за того, что у него сгорели нос, уши и плечи), шлепает того по бедру. — Будь паинькой, целочка! — В ответ Йетри поднимает средний палец.
Чедерна сидит в «Линче» спереди справа, контролирует связь. Кампорези — за рулем. Сзади — Пеконе и Рене, между ними, в башне, стоит Торсу. Командует конвоем из трех бронеавтомобилей Мазьеро. Капитан и сержант недолюбливают друг друга, Чедерна это знает и иногда поддразнивает Рене.